Ты себя не вини. Это осень — бродяга и пьяница / Пишет новый роман о красивой последней любви. / Будет время ещё повздыхать, помолчать, попечалиться, / А сегодня — люби. И тоскою себя не томи.
Стихи
Татьяна Корсунская
Майский сон
«Ты дважды проклят дуралей,
Как комиссар, и как еврей…»
Из песни израильской группы «Мерхавим»
Мне снова снится этот сон
В мой старый дом пришёл погром.
В кроватке детской сын ютится,
А вместо окон — злые лица,
И вместо пола — котлован,
И мой сосед, что вечно пьян,
С мачете прячется за дверью,
И я ему от страха верю,
И я ему от страха верю,
И я ему от страха верю:
Ведь мы не люди, мы евреи…
Зачем мне снится этот сон,
Мой старый дом
и в нём погром?
И мои милые соседи,
Не джентльмены и не леди,
От них не скрыться никуда.
И в кране кончилась вода…
И в кране кончилась вода…
И в кране кончилась вода…
В том старом доме много лет
Жил мой болезненный прадед.
А дед украдкой всю чекушку
Опустошал. И на подушку.
И всё кричал:»Воды мне кружку!»
Я просыпаюсь вся в бреду.
Зачем и где? Куда иду?
Ах. я в ганноверской квартире,
В ПОКА спокойном тихом мире,
В ПОКА спокойном тихом мире,
В ПОКА спокойном тихом мире.
И сыну двадцать и четыре…
Давно покинут старый дом.
Где жили долго мы втроём,
Но в первомайской карусели
Мундиры прошлого надели
Полу-фашисты — полу-звери…
Так где же я на самом деле???
Зачем мне снится этот сон…
По следам Мандельштама
До постовых по мостовым
Средь сотен грёз и просветлений
Разбиты копья и колени,
И в наковальне тлеет дым.
Облатки призраков сквозят,
Но вот кого признаем правым?
И неизбежности оправа
Добита остриём гвоздя…
И снова памяти щегол
Щебечет, словно в назиданье,
А рукава воспоминаний
Трепещут в небе голубом.
* * *
Вечной спутницей тревог
Меж твоих скитаюсь строк
Неприкаянно,
С меткой Каина.
На подмостках мастерства
Прорастает слов листва
Разрастается,
В звуках мается.
Нет, не легкой стрекозой —
Слово катится слезой,
Паутиною
Под щетиною.
И качается фонарь,
Стук колес, как календарь.
Не в чем каяться,
Щепки валятся…
Старый органист
Ах, этот старый органист,
На нём — сюртук почти истлевший,
Он не высок. Он неказист,
Лицо — морщинок череда.
Всё в прошлом: Прага и Париж,
А нынче — с пятницы не евший,
Но где-то над просветом крыш
Его разбужена звезда.
Провинциальный городок.
В полуподвале кирхи — плесень,
А пальцы помнят назубок,
Что гений Баха сотворил.
Орган доносит облакам
Ему доверенные песни
И поднимает купола…
Он там летал! Он там парил!
… Перо скрипит. Черпает мгла
Свечи огарок. Три полена.
«Вновь вместо хереса — вода.
(Отдать бы прачке двадцать су…)
Здесь — фа диез, там — си бемоль,
(Распухло левое колено)
И эту ноющую боль
Я ввысь пассажем вознесу…»
Ах, этот старый органист!
На нём сюртук почти истлевший,
И память — складками реприз,
Но не тускнеют чудеса.
Спят в прошлом Прага и Париж,
А под рукою онемевшей
Прольются в девственную тишь
Рожденных звуков голоса.
Ты просто помни обо мне…
Ты просто вспомни обо мне.
Пускай озябнет осень в лужах,
И листья робко в тишине
В последнем пируэте кружат.
И в этой скудности земной,
Запеленав порывы в кокон,
Ты вспоминай, мой дорогой,
Наш свет в глазницах старых окон.
Ты вспоминай мои глаза,
Когда в расхлябанном ненастье
Вдруг промелькнёт, как стрекоза,
Мгновенье солнечного счастья.
Глаза закрою…
Глаза закрою и тебя услышу.
Слова — нежны, я в них тону… тону…
Глаза открою: дождь стучится в крышу,
Часы: «Тик-так!» И тишина в дому́.
Глаза закрою: твоих губ касанье
И вкус малины в стареньком саду…
Глаза открою: на телеэкране —
Чужое счастье. Тишина в дому́.
Глаза закрою: ты мой самый-самый,
Я без тебя и час не проживу…
Глаза открою: монотонно гаммы
Октябрь зубрит. И тишина в дому́.
Осеннее счастье
Ты себя не вини. Это осень — бродяга и пьяница
Пишет новый роман о красивой последней любви.
Будет время ещё повздыхать, помолчать, попечалиться,
А сегодня — люби. И тоскою себя не томи.
Разноцветным огнём вересковая пустошь раскрашена
Вопреки октябрям и давно надоевшим дождям.
И тебе ни к чему обо всём сокровенном расспрашивать,
Сценаристка Судьба всё распишет за нас по ролям.
И небес режиссер ниспошлёт для свидания случаи.
Осень сеет дожди по лекалам седых облаков.
Ты меня не вини. Мы с тобою чертовски везучие…
У любви нет лекал. Это осень — подарок богов!
Татьяна Корсунская
Майский сон
«Ты дважды проклят дуралей,
Как комиссар, и как еврей…»
Из песни израильской группы «Мерхавим»
Мне снова снится этот сон
В мой старый дом пришёл погром.
В кроватке детской сын ютится…
. . . . Ты себя не вини. Это осень — бродяга и пьяница
Пишет новый роман о красивой последней любви.
:::::::::::::::::::
себя не вини, о красивой последней любви
не бродяга, не пьяница пишет
это пишут последний политкомиссар
а еврей- дуралей сам допишет
Удивительное сочетание современной темы и старинной мелодики и ритмики стиха. Первое стихотворение чем-то по ритмике напоминает славного Роберта Бернса, последние — по своей мелодичности и лирике напоминают сонеты Шекспира…
Замечательные стихи!
Прекрасные строчки! Проникающие и задевающие! Так редко теперь бывает….
Просто очень здорово! Редко стихи сегодняшних дней так трогают и задевают душу….