Журнал-газета истории, традиции, культуры
И откуда только бралась эта неукротимая тяга к творчеству, выливавшаяся то в знаменитый студенческий театр МГУ «Мы строим наш дом», то в соревнования КВН, то в турниры СК, СТЭМы и пр. Неужели и на этот раз были во всем «виноваты» неугомонные евреи?
Мы изрядно кокетничаем — какое там выключить телевизор, зрители не отходят от экранов до последнего титра, до последнего аккорда. Почти 40 лет отделяет всех от сакраментальной фразы «Не переключайтесь! Вы на правильном канале!» и от скользкой и неотвратимой, как клизма, рекламы.
А для особо отсталых в фильме есть коротенькие вставки, похожие на «25-й кадр» — вот врывающиеся ночью в узенькие улочки не то палестинского поселка, не то лагеря беженцев вооруженные до зубов израильские солдаты… А вот сказанная одним из солдат фраза: «Непонятно, за что мы здесь сражаемся».
Глобалисты полагают, что могут изымать плоды из любой национальной корзины, все, что им понравится. Китайские экономические результаты, Американскую правовую защиту, Европейское управление, Панамские налоги… просто взять желаемое и исчезнуть — с паспортом своего национального государства.
Есть ли у нас историческое, религиозное и легальное право на эту землю? Или мы иностранные оккупанты, захватившие чью то территорию?.. Шокирующе и постыдно, что часть еврейских левых Израиля приняла этот фальшивый нарратив, и он лег в основание многих петиций против закона о национальном государстве.
Похоже, что музыковедение, чтобы спасти Вагнера для истории музыки, не хочет заниматься этими вопросами, которые часто называются внемузыкальными. И кажется, что немецкая духовная наука не смогла и по сей день — за некоторыми исключениями — бросить критический взгляд на достижения Вагнера.
Признаки самоисламизации наблюдаются повсюду, касается ли это роста мусульманских партий в Австрии, провального проекта в Швеции, быстро растущее количество шариатских судов в Соединенном Королевстве, или же повторяющиеся попытки некоторых канадских чиновников легализовать шариат…
Достойно иронии, что многие люди избрали для себя такую интерпретацию прав человека и либеральных ценностей, которая фактически их подрывает… Современные утверждения о том, что современный терроризм «не имеет ничего общего с исламом» или что «Ислам — это религия мира» явно противоречат исторической хронике.
Британское правительство показало себя неспособным заставить соблюдать законы своей страны, в тех случаях, когда это касается мусульман или новых иммигрантов. Неужто мы настолько боимся быть названными «исламофобами», что пожертвуем даже нашими культурными, политическими и религиозными убеждениями и устремлениями?
Не надо верить тем, кто утверждает, что рассеяние евреев произошло от их стремления захватить власть в мире, или стремления к прозелитизму, или заложенного в них стремления к кочевничеству и мошенничеству.
В институтские годы одолеть эти трудности, усугубленные еще подлежащими изучению материалами съездов КПСС и ВКП (б), помогало всеобщее бессовестное пользование шпаргалками. Однако здравый смысл подсказывал мне, что уповать на это универсальное средство при грядущей сдаче кандидатского минимума не приходится.
Политический успех у них откровенно украли «человеки ниоткуда», сумевшие самыми бесчестными и наглыми образами пробраться почти на самую вершину политического Олимпа, проходимцы и жулики
Они не «неудачники», «нигилисты», «поклонники смерти», не «больные тру́сы» — но истинно верующие и идеалисты, которые совершают ужасающие убийства и жертвуют своими жизнями во имя утопического будущего мира, управляемого их верой.
Получив беспрепятственно палубные билеты, уже к полудню друзья восседали в плавках на никелированных трубах ограды бассейна, на верхней палубе теплохода «Грузия». Белоснежный красавец резал носом, как масло «самое синее в мире», а в тот миг, наверно и самое тихое, Черное море.
В этот вечер приятели долго бродили по парку и дошли до киоска, где продавались знаменитые «Воды Лагидзе»… На вкус воды были восхитительны. Трудно сказать, в чем был секрет, но он безусловно был и не позволял назвать эти разнообразные по вкусу и аромату напитки ни газировкой, ни лимонадом.
Дописывая последние строчки этой книги, я прихожу к выводу, что мне удивительно повезло. Мне довелось проникать в четвертое измерение. Это не был идеальный мир, но в нем можно было участвовать в одном из самых увлекательных и благодарных процессов, доступных человеку — в Творчестве.
Эта была одна из наиболее сложных и насыщенных деловыми и техническими совещаниями поездка, к тому же происходившая по весьма сложному маршруту, включавшему перелеты Тель Авив-Нью Йорк— Атланта-Индианополис и далее стокилометровую поездку на арендованном в аэропорту автомобиле из Индианополиса в Лафайет.
К счастью моему, общение происходило как минимум на три четверти в письменной форме. К счастью, поскольку из четырех умений, необходимых для свободного владения языком — понимать на слух, разговаривать, писать и понимать прочитанное, я по-прежнему владел на вполне приличном уровне лишь двумя последними.
Мы плыли на корабле-ресторане по широкой реке Чао Прайя. В воде, днем бурой, а сейчас матово черной, отражались разноцветные фонари, вокруг звучала негромкая музыка, и если бы не гостеприимство Кая, непрестанные смены блюд и видов местного пива, мы с Витей наверняка погрузились бы в нирвану.
От легкомыслия, а скорее из экономии, я вежливо отказался от предложения Марка зайти в бар отеля, чтобы слегка выпить и закусить после трудного дня. Но едва я успел войти к себе в номер, как перед мысленным взором проплыли запотелый бокал с пивом и внушительных размеров сэндвич.
Делать электронику с микропроцессором здесь, программу для нее писать в Атланте, а затем все вместе отлаживать, это все равно, что любить жирафа. Вместо любить, я употребил более крепкое словцо. Реакция не замедлила последовать: «В армии я слышал анекдоты с верблюдом, но вот насчет жирафа-это что-то новенькое».