Михаил Ривкин: Недельный раздел Ваишлах

Что же касается Четырёхбуквенного Имени, то точное его произношение нам не известно, однако искажённое его произношение утвердилось у народов мира, и потому повсеместно используется в популярной литературе по библеистике,..

Недельный раздел Ваишлах

Михаил Ривкин

Продолжаем параллельное изложение истории Патриархов в разных источниках.

Источник J

Возвращение Яакова

И послал Яаков перед собою посланцев к Эйсаву, брату своему, в землю Сэир, в поле Эдом. И наказал им сказать: так скажите господину моему Эйсаву: так сказал раб твой Яаков: у Лавана жил я и задержался доныне; И достались мне волы и ослы, мелкий скот, рабы и рабыни; и я послал известить господина моего, дабы найти милость в очах твоих. И возвратились посланцы к Яакову, сказав: мы пришли к брату твоему, к Эйсаву, но он тоже идет навстречу тебе и с ним четыреста человек. И убоялся Яаков очень, и стало ему тесно, и разделил он народ, который с ним, и скот мелкий и крупный, и верблюдов на два стана. И сказал: если нападет Эйсав на один стан и побьет его, то стан оставшийся будет спасен. И сказал Яаков: Б-же отца моего Авраама и Б-же отца моего Ицхака, Г-споди, сказавший мне: «возвратись в страну твою и на родину твою, и Я буду благотворить тебе!» Недостоин я всех милостей и всех благодеяний, которые Ты сотворил рабу Твоему; ибо я с посохом моим перешел этот Ярдэйн, а теперь у меня два стана. О, избавь меня от руки брата моего, от руки Эйсава, ибо я боюсь его: может быть, он придет и убьет меня и мать с детьми. А Ты сказал: «Я буду благотворить тебе и сделаю потомство твое, как песок морской, который неисчислим множества» (Брейшит 32:4-13)

Шхем (Брейшит 34:1-31)
Реувен ложится с наложницей Яакова (там 35:21-22)

Родословная Эсава (там 36:31-43)

Источник Е

Возвращение Яакова

И ночевал там ту ночь. И взял из того, что у него было, в подарок Эйсаву, брату своему: Коз двести и козлов двадцать, овец двести и баранов двадцать, Верблюдиц дойных с верблюжатами тридцать, коров сорок и волов десять, ослиц двадцать и ослят десять. И дал в руки рабам своим каждое стадо особо, и сказал рабам своим: пойдите предо мною, и оставляйте расстояние от стада до стада. И приказал первому, сказав: когда встретит тебя Эйсав, брат мой, и спросит тебя, говоря: «чей ты? и куда идешь? и для кого эти, что пред тобою?», То скажешь: «раба твоего Яакова; это подарок, посланный господину моему Эйсаву; а вот и сам он за нами». И приказал он так же второму и третьему, и всем, шедшим за стадами, говоря: такою речью говорите с Эйсавом, когда встретите его; И скажите: «вот и раб твой Яаков за нами». Ибо он сказал: уйму гнев его даром, идущим предо мною; и потом увижу лицо его; может быть, он простит меня. И отправился дар пред ним; а он ночевал ту ночь в стане. И встал он в ту ночь, и взял двух жен своих и двух рабынь своих, и одиннадцать детей своих, и перешел через Яббок вброд. И взял их, и перевел через поток, и перевел то, что у него /…/И взглянул Яаков, и увидел: вот, Эйсав приходит и с ним четыреста человек. И расставил он детей при Лэе и при Рахэйли, и при двух рабынях. И поставил рабынь и детей их впереди, а Лэю и детей ее позади, а Рахэйль и Йосэйфа последними. А сам прошел пред ними и поклонился до земли семь раз, пока подходил к брату своему. И побежал Эйсав к нему навстречу, и обнял его, и пал на шею его, и целовал его, и они плакали. И поднял глаза свои, и увидел жен и детей, и сказал: кто это у тебя? И сказал тот: дети, которых Б-г даровал рабу твоему. И подошли рабыни, они и дети их, и поклонились. Подошла и Лэя и дети ее, и поклонились; а потом подошли Йосэйф и Рахэйль, и поклонились. И сказал: что у тебя весь этот отряд, который я встретил? И сказал (Яаков): чтобы найти милость в глазах господина моего. И сказал Эйсав: есть у меня много, брат мой; пусть у тебя будет то, что твое. Но Яаков сказал: о нет, если я нашел милость в глазах твоих, то прими дар мой от руки моей, за то, что я увидел лицо твое, как увидел лицо ангела, и ты был благосклонен ко мне. Прими же мой дар, который поднесен тебе, потому что Б-г даровал мне, и есть у меня все. И упросил он его; и тот взял, И сказал: поднимемся и пойдем; и я пойду пред тобою, Но он сказал ему: господин мой знает, что дети нежны, а мелкий и крупный скот у меня дойный; и если гнать его день один, то помрет весь скот. Пусть же пойдет господин мой впереди раба своего, а я поведу медленно, поступью скота, что предо мною, и поступью детей, пока не приду к господину моему в Сэир. И сказал Эйсав: так приставлю к тебе из людей, которые при мне. А он сказал: к чему это? Только бы мне найти благоволение в очах господина моего. И возвратился Эйсав в тот же день путем своим в Сэир. А Яаков двинулся в Суккот и построил себе дом, и для скота своего сделал шалаши, поэтому он нарек имя месту Суккот (Брейшит 32:14-24, 33:1-17)

В версии J Яаков целиком полагается на милость Всевышнего, подробно объясняет Ему в чём именно состоит опасность со стороны Эсава, а также напоминает Ему об обетовании бесчисленного потомства. В версии Е, напротив, Яаков вполне самостоятельно выстраивает сложную дипломатическую игру с Эсавом. Яаков постепенно показывает Эсаву своё многочисленное семейство, ублажает его дарами и хорошо продуманным многословием, и, в результате, вполне самостоятельно добивается желанного примирения. И в этом случае мы видим, что именно в версии Е преобладает «человеческое, слишком человеческое». Едва ли можно говорить, что Е демонстрирует тут «более строгий монотеизм».

Яаков становится Израилем

И остался Яаков один. И боролся человек с ним до восхода зари, И увидел, что не одолевает его, и коснулся сустава бедра его, и вывихнулся сустав бедра Яакова, когда он боролся с ним. И сказал: отпусти меня, ибо взошла заря. Но он сказал: не отпущу тебя, пока не благословишь меня. И сказал тот ему: как имя твое? И он сказал: Яаков. И сказал: не Яаков отныне имя тебе будет, а Исраэйль, ибо ты боролся с ангелом [В Синодальном переводе точнее — с Б-гом] и с людьми, и победил. И спросил Яаков, сказав: скажи же мне имя твое. И он сказал: зачем спрашиваешь об имени моем? И благословил он его там. И нарек Яаков имя месту тому Пыниэйл, ибо ангела [В Синодальном переводе точнее — Б-га] видел я лицом к лицу, а жизнь моя спасена. И засияло ему солнце, когда он проходил Пынуэйл; а он хромал на бедро свое. Поэтому не едят сыны Исраэйлевы сухой жилы, которая из сустава бедра, до нынешнего дня, потому что коснулся тот сустава бедра Яакова в жилу сухую. (Брейшит 32:25-33)

Мы уже писали, что эта история — едва ли не самая непонятная в Торе. В ней удержаны многие архаичные, непроговоренные вслух мотивы, которые были непонятны уже во времена окончательного редактирования версий J и Е. При этом, как справедливо указывает Г. Гункель, именно эта непонятность и непроговоренность неоспоримо указывают, что перед нами «жёсткое ядро» некоего важнейшего повествования[i], некий центральный символ, который последующие рассказчики не могли ни прямо назвать своим именем, ни окончательно убрать из своего повествования.

Тем более интересно понять, почему же именно Е решил сохранить этот рассказ в своей версии, а J предпочёл его опустить. Первый возможный ответ: потому что в этом рассказе ни разу не упоминается Четырёхбуквенное Имя и дважды упоминается Имя Б-г. Но в таком ответе телега запряжена впереди лошади. Мы молчаливо допускаем, что оба автора точно сохранили в своих повествованиях то употребление Имён Всевышнего, которое досталось им вместе с исходным материалом. Но это допущение не очень правдоподобно, если учесть, что доля «своего материала» в обеих версиях, в той части, где они рассказывают о Патриархах, весьма невелика. Большую часть составляют древние легенды, которые передавались устно на протяжении тысячелетий. И в этих легендах употреблялось несколько имён высших сил, поскольку их героями были несколько разных божеств. Принимая или отбрасывая тот или иной рассказ о Патриархах, авторы версий J и Е руководствовались содержательными соображениями, такими, как географическая привязка, симпатии автора к тому или иному колену и т.д. Очевидно, что каждый авторы сначала отобрал свой корпус легенд, и лишь на заключительной стадии письменной записи ввел строгое единообразие в использовании того или иного Имени. Но если так, то чем можно объяснить это единообразие? Почему одному автору так «понравилось» одно Имя, а другому — другое? Для ответа на этот вопрос следует принять во внимание, что оба эти Имени также относятся к самым древним пластам исторической памяти населявших Землю Израиля племён:

«Главным языческим богом в той стране, которой впоследствии суждено было стать Израилем, был Эль. Эль — патриархальный властитель. /…/ Эль не отождествлялся ни с какой природной силой. Он возглавлял совет богов и возвещал решения этого совета.

Богом Израиля был Яхве.[9] Это также патриархальный властитель и также не ассоциировался ни с одной природной силой. Как мы увидим, народ Израилев не создавал мифов о нем как таковом, а размышлял о его деяниях в истории»[ii]

Это, в целом, правильное объяснение происхождение двух имён, используемых в двух источниках, нуждается в некоторых уточнениях. Эль, действительно, не отождествлялся ни с какой конкретной природной силой, но, при этом, он символизировал всё множество природных сил в их единстве, всё многообразие природы, высшую закономерность, и, в известной степени, предсказуемость природных явлений, умопостигаемость природных законов. Поэтому можно сказать, что этот бог, с некоторыми оговорками, относится к сфере природного. Именно это его качество было удержано автором Е как самое важное. Употребляя последовательно множественное число от слова Эль — Элохим — как Имя Всевышнего, автор стремился акцентировать именно этот Его аспект.

Что же касается Четырёхбуквенного Имени, то точное его произношение нам не известно, однако искажённое его произношение утвердилось у народов мира, и потому повсеместно используется в популярной литературе по библеистике, в том числе и у цитируемого автора. Р.Э. Фридман прав, указывая на то, что и это Имя имеет древние корни, хотя оно куда более чётко увязано именно с Традицией Израиля, а не с культами множества племён Древнего Востока. Особенно важно понимать, что уже на самых ранних, формативных, стадиях это Имя воплощало в Традиции Израиля в первую очередь проявления Всевышнего в истории, в отношениях с Патриархами, это Имя символизировало Вечный Завет с Избранным Народом. Этим и объясняется последовательное использование именно этого имени в версии J.

Всё сказанное выше, однако, остаётся спекулятивным умозаключением, неким недоказуемым постулатом, который облегчает нам дальнейший анализ употребления двух Имён, но едва ли поднимается выше уровня рабочей гипотезы. Однако есть один рассказ, в котором эта гипотеза получает более-менее строгое подтверждение, и это именно рассказ о борьбе Яакова с незнакомцем. Сначала противник Яакова назван «человек» (איש) (там 32:25), а затем, дважды, «Б-г» (א-להים) (там 32:29, 31). В первом случае ни сам Яаков, ни читатель, ещё не знают, с кем же борется Патриарх. Поэтому расплывчатое определение «человек» вполне уместно. Во втором случае (32:29) противник Яакова называет сам себя по имени, и в третьем (32:31) Яаков повторяет, вслед за ним, это, уже известное имя. Вопрос, какое же имя стояло в изначальной древнейшей версии этой истории? Н. Сарна полагает, что это либо дух реки (Яббок уже назван автором Е в предыдущем рассказе про Яакова), который угрожал всем, кто реку пересекает, либо ангел-народоводитель Эсава[iii]. Дж. Дж. Фрэзер ищет аналоги в мифологии других народов, которые приписывали особое, негативное могуществу «духам, охранявшим то или иное место на берегу реки[iv].

При том, что полностью реконструировать первоначальную версию рассказа едва ли возможно (непонятное остаётся непонятным), мы можем уверенно утверждать, что противник Яакова имел своё имя собственное, что он относился к многочисленному и богатому на имена кнаанскому пантеону. И именно это имя собственное, имевшее однозначно-негативные коннотации и связанное, так или иначе, с миром природы, автор Е ни в коем случае не мог оставить без изменения в своей окончательной версии. При этом сам образ Яакова, одержавшего верх над устрашающим и враждебным природным началом, более того, получившего неким таинственным образом особое могущество прямо от своего врага, был автору Е очень близок. Именно поэтому он и сохранил этот рассказ в своей версии, заменив имя противника Патриарха словом «Б-г».

Шхем (Брейшит 33:18-20)

Исчерпывающее сравнение двух рассказов про Шхем приводит Р.Э. Фридман:

«Оба источника, J и Е, содержат рассказы о городе Сихеме, который Иеровоам отстроил и сделал столицей Израиля. Однако эти рассказы существенно отличаются друг от друга. Согласно J, человек по имени Сихем (сын вождя Сихема) влюбился в Дину, дочь Иакова, и насильно переспал с ней. Затем он попросил отдать ему ее в жены. Сыновья Иакова ответили следующее: такой брак, де-мол, невозможен, поскольку жители Сихема, в отличие от сыновей Иакова, необрезанные. Тогда Сихем и отец его Хамор убедили сихемских мужчин сделать обрезание. Когда же те проделали эту хирургическую операцию и были больными после нее, двое из сыновей Иакова, Симеон и Левий, взяли мечи и перебили всех мужчин, а Дину увели обратно. Иаков, отец их, отчитал их за такой поступок, но они ответили: «А разве можно поступать с сестрой нашей как с блудницей»?[20] Соответственно, история о том, как Израиль получил свою столицу, не самая приятная. В Е мы читаем нечто иное:

И купил (Иаков) часть поля, на котором раскинул шатер свой у сынов Хамора, отца Сихема, за сто монет.

Как Израиль получил Сихем? По мнению автора Е, он купил Сихем. По мнению автора J, отнял его у прежних жителей, перебив их»[v]

Возвращение в Бейт-Эль, смерть Рахели (Брейшит 35:18, 16-20)

Источник Р

Яаков становится Израилем (там 35: 9-15)

Для автора Р схватка Яакова с таинственным незнакомцем была не просто непонятна, она была совершенно неуместна, полностью противоречила всем стандартным канонам монотеизма, как Р их понимал. Поскольку ничего изменить в канонизированной ранее версии было уже невозможно, автор Р предложил, как наименьшее зло, новое, альтернативное объяснение тому, как третий Патриарх обрёл своё родовое имя. Смена имени становится интегральной частью завета Патриарха со Всевышним, как это было некогда в истории Авраама. В такой истории уже нет никаких таинственных незнакомцев, всё просто и прозрачно, как это любит автор Р.

Смерть Ицхака (там 35:28-29)
Родословная Эсава (там 36:2-30)

___

[i] הרמן גונקל אגדות בראשית ספרות המקרא ירושלים מוסד ביאליק1998 עמ’37

[ii] 36-37 ריצ’רד אליוט פרידמן מי כתב את התנ»ך דביר ת»א 1995 עמ’

[iii] Nachum A. Sarna The JPS Torah Commentary Genesis Philadelphia NY Jerusalem 1989 pp.403-404

[iv] Дж. Дж. Фрэзер Фольклор в Ветхом Завете Москва Издательство политической литературы 1986 стр. 279-84

[v] ריצ’רד אליוט פרידמן מי כתב את התנ»ך דביר ת»א 1995 עמ’59

2 комментария для “Михаил Ривкин: Недельный раздел Ваишлах

  1. Уважаемая Ирина!
    Спасибо за подробный комментарий!
    А. Десницкий справедливо указывает на феномен т.н. вторичной или народной этимологии. Так, вместо «поликлиника» говорят в деревне «полуклиника», имея в виду неполноценность, второсортность тех услуг, которые данное мед. Учреждение оказывает. Понятно, что никакого отношения к истинной этимологии слова «поликлиника» такое объяснение не имеет. Действительно, примеров такой вторичной этимологии в ТАНАХе очень много. Но относится ли к этой категории слово Исраэль (или, в неточной артикуляции, израиль)? Отвечая на этот вопрос, сравним два рассказа о смене имени Яаковом: в источнике Е и в источнике Р. Источник Е приводит красочную историю схватки с тантиственным незнакомцем, в которой вопрос об имени Героя весьма важен для рассказчика: то самое благословение, которого Яаков изначально требует от своего противника, в конце концов прихъодит к нему, но только в форме смены имени. Рассказчик Р знать ничего не знает про всяких таинственных незнакомцев, но и ему очень важно показать, что новое имя, Израиль, это, по сути дела, особое благословение Всевышнего, начало новой благодатной эпохи в жизни Яакова. Важнейшая особенность этого благословения в том, что хотя оно, в отличие от источника Е, и не содержит в явной форме никакой этимологии слова Исраэль, Имя Всевышнего Эль, как источник изобилия, многочисленного потомства, а также царской власти над народом, проговорен внятно:
    И сказал ему Б-г: Я Б-г Всемогущий (Эль Шаддай); плодись и умножайся; народ и множество народов будет от тебя, и цари произойдут из чресл твоих.(Брейшит 35:11)
    И в этом случае тоже Автору важно показать, что Эль – это важнейшая часть нового имени. В обоих рассказах «земное имя», имя, наречённое родителями, уступает место «небесному» имени, имени, наречённому неземной силой. У земного имени тоже есть этимология, и даже две: «вышел брат его, держась за пятку» (там 25:26) и «он облукавил меня два раза» (там 27:36). И полное несходство этих двух этимологий само по себе позволяет сделать вывод, что и та, и другая этимология – вторичные. Отсюда – соблазн видеть вторичную этимологию и в имени Исраэль.
    Для обеих расказчиков очевидно, что новое имя становится полной неожиданностью для акова. Но было ли оно такой же неожиданностью для читателей (слушателей) этих рассказов?
    «Те образы, чьи имена нам известны, как правило, как имена народов, могут быть поняты как персонификация племён и народов. Таковы имена Каин, Кнаан, Ишмаэль, Моав, имена двенадцати колен.
    Что же касается таких имён Патриархов как Авраам, Ицхак, Яаков, Лот, Эсав, праотец Эдома, Лаван «Арамеец», то это не так. Эти образы не несут имён народов и племён, которые они представляют. Важность, которая им приписана, проистекает из другого источника. Только в силу традиции они стали представителями народов. Отсюда следует, что некоторые рассказы о них выросли из рассказов о племенах и народах, но не следует это понимать буквально ( הרמן גונקל אגדות בראשית ספרות המקרא ירושלים מוסד ביאליק1998 עמ28 )
    Г. Гункель разделяет всех героев книги Брейшит на две группы: во-первых это эпонимические персонажи, т.е. персонализации неких племён. Всё, что нам про эти персонгажи рассказано, имеет смысл только как образный, метафорический пересказ неких исторических событий, как мистифицированная сказочная картина сложных отношений между реально существовавшими народами. Вторая группа это персонажи, которые несут самостоятельную повествовательную («художественную», сказали бы мы сегодня) ценность. Иногда и в их делах просматривается некая историческая подоплёка (спор о колодцах в Гераре, который ведут Авраам и Ицхак), но, по большей части, это – самостоятельная фабула, ни к какой истории не привязанное.
    Однако есть одно имя, котрое Г. Гункель не включил ни в тот, ни в другой список, при том что имя это встречается в ТАНАХе едва ли не чаще, чем все остальные имена, вместе взятые. Это – имя Исраэль. Очевидно, почтенный учёный не смог однозначно отнести его ни к той, ни к другой группе имён. Слишком часто Имя Исраэль встречается при описании «человеческих, слишком человеческих» поступков, слов и мыслей Третьего Патриарха, чтобы можно было считать его просто эпонимом. И тем не менее, это, несомненно, эпоним! Более того, это – самоназвание древнейшего племенного союза, кочевавшего между морем и Иорданом на протяжении тысячелетий. Это имя было знакомо потенциальной аудитории Е и Р не хуже, чем имя собственное Яаков. Но при этом воспринималось, зачастую, как нечто отдельное, самостоятельное, никак не связанное с третьим Патриархом. Перед авторами параллельных источников стояла трудная задача осуществить контаминацию, совмещение художественного, по сути своей, образа Яакова и эпонима Исраэль, доказать, что именно Исраэль – это и есть тот прямой потомок Авраама, тот «избранный и единственный», на которого переходят все благословения патриархам, в первую очередь – благословения изобилия и плодородия. Как мы уже видели, каждый автор решил эту задачу по-своему.
    Мы уже указывали в основном тексте заметки, что бог Эль символизировал в древнейшем пантеоне всю совокупность природных сил и явлений, И не случайно племенной амфиктионный союз избрал его имя как часть своего племенного имени. Этим как бы признавалось и призывалось высшее покровительство божества Эль, которое должно было гарантировать то самое плодородие, о котором мы постоянно слышим и в Б-жественных, и в человеческих благословения на страницах книги Брейшит. С учётом всего сказанного, попробуем понять, какова же, на самом деле, этимология имени Исраэль.
    «Объяснение, предлагаемое самим рассказчиком, базируется на корне s-r-h. К этому объяснению следует относиться серьёзно по следующим причинам: такой же корень мы встречаем в Ошеа 12:4, он же лежит в основе имени Серайа, имени часто встречающимся и, так же, загадочном. \\…\\ Корень s-r-h едва ли следует считать народной этимологией, которая любит объяснять непонятные термины общепринятыми словами, близкими по звучанию.\\…\\
    Значение «бороться» для этого корня прямо следует из контекста. Однако в именах, образованных глаголом в сочетании с корнем ‘el божественный элемент обычно является существительным, а не непрямым дополнением. Yisrael, таким образом, означает «Б-г борется», а не «борется с Б-гом».
    Ни одно из объяснений, предложенных в качестве буквального значения, нас не удовлетворяет. Пока у нас нет дополнительных филологических данных, истинное значение от нас ускользает Следует указать, что уже в библейские времена мы часто встречаем традиционную увязку этого имени с суверенитетом или владычеством» (Nachum A. Sarna The JPS Torah Commentary Genesis Philadelphia NY Jerusalem 1989 pp.404-405)
    Таково мнение одного из самых авторитетных библеистов ХХ века.

  2. Яаков становится Израилем
    Мы уже писали, что эта история — едва ли не самая непонятная в Торе.
    _____________________________________
    Уважаемый Михаил, а еще происхождение имени Израиль интересно с точки зрения этимологии. А. Десницкий в своей книге «Поэтика библейского параллелизма» не раз задается вопросом о происхождении того или иного древнееврейского слова.
    Он размышляет над происхождением имени Израиль из Ветхого Завета, лингвистическая этимология которого остается до сих пор неясной.
    По словам Десницкого, «в библейском тексте мы находим то, что современный лингвист считает безусловно ошибочной «попыткой этимологии»:
    Отныне имя тебе будет не Иаков, а Израиль ( ישראל), ибо ты боролся с Богом
    (שרית עמ אלהימ) и людьми и превозмог. (Быт 32:28, СП)
    Он боролся с Ангелом ( וישר אל-מלאך ) и превозмог. (Ос 12:4-5, СП)
    Действительно, библейские авторы недвусмысленно связывают здесь имя ישראל с глаголом שרה‘бороться’ (для чего современные лингвисты не усматривают веских оснований) и с существительным אל ‘Бог’ (а вот эта связь как раз совершенно бесспорна)».
    Однако, по мнению Десницкого, оценка этого построения по критериям современной науки этимологии «оправдана не в большей степени, чем оценка самой борьбы Иакова с Незнакомцем с точки зрения правил дзюдо или карате».
    Десницкий приходит к заключению, что «такая этимология (как и практически все остальные подобные этимологии в книге Бытия) фактически неверна, разумеется, если рассматривать ее через призму современной этимологии».
    В этом высказывании ключевым словом является «современная» этимология. Но речь ведь идет о древнем архаическом словообразовании, особенности которого нельзя не учитывать.
    Согласно Фрейденберг, «древний архаический язык, с точки зрения лексики, состоит из единой фонетико-семантической ткани, он «варьирует одни и те же комплексы звуков, с одной и той же семантикой, давая повод к будущим фразам одинаковой основы…
    Обильные выражения, в которых имя существительное имеет ту же основу, что и глагол, восходят к эпохе языка с однообразным фонетическим и смысловым составом».

Обсуждение закрыто.