Михаил Ривкин: Недельный раздел Ваера

Пророк — одно из центральных понятий в ТАНАХе, в известном смысле, иудаизм периода ТАНАХа можно назвать «пророческим», в отличие от иудаизма более позднего. Тем более странно, что это слово впервые появляется как бы между делом. Авимелех мог и не знать, что Авраам — пророк, но читатель наверняка знает.

Недельный раздел Ваера

Михаил Ривкин

В нашем недельном разделе впервые появляется ещё один текстуальный источник, с которым мы ранее не сталкивались — источник Е. Напомним коротко его отличительные черты:

«Сочинение Элохиста, названного так по преимущественному употреблению теонима Элохим (“elohоm), было создано, видимо, в VIII в. до н.э. в северном, Израильском царстве. Содержание его сочинения параллельно содержанию произведения Йахвиста, которое Элохист знал, использовал, но не копировал. Элохист дополнил многими деталями описание «начальных времен», обогатил повествование о патриархах Аврааме и Иакове новыми подробностями их «жизни и деятельности», но главное внимание у него уделено патриарху Иосифу (Йосефу) и его деяниям (Gen. 47 и сл.), а в рассказе об Исходе центральное место занимает Синайское откровение и провозглашение Десяти заповедей (Ex. 19 и сл.). Религиозное мироощущение Элохиста отличается более последовательным монотеизмом и признанием бестелесного единого и единственного бога безраздельным властителем мира и людей. Элохист — великолепный рассказчик, который с удовольствием плетет сложную ткань повествования, уснащая его повторами, отступлениями, вставными рассказами и т.д. Описание Элохиста густо населено многочисленными персонажами, которым автор предъявляет более строгие нравственные требования, чем его предшественник»[i]

В этом отрывке резюмированы общепринятые представления библейской критики об источнике Е. От себя И.П. Вейнберг добавил, пожалуй, только мысль о «более строгих нравственных требованиях» Е, по сравнению с J. Насколько эта мысль верна — увидим при анализе текстов.

Допущение, что J творил в Иудейском царстве, а Е — в Израильском, стало одним из краеугольных камней всей теории источников. [ii] Если не считать использования разных Имён Всевышнего, которое далеко не всегда последовательно отслеживается, и само по себе мало что доказывает, именно разделение «Север-ЮГ» придаёт теории источников внутреннюю убедительность. С этого разделения библейская критика ведёт счёт своему существованию, поэтому было приложено много усилий, чтобы такое разделение обосновать. Однако есть немало серьёзных учёных, справедливо указывающих на условность и вкусовую субъективность всех многочисленных попыток провести чёткую, верифицируемую границу между двумя самыми ранними источниками:

«В большинстве случаев мы не можем различить между источниками по их словарному запасу. Различие — в разных версиях того же рассказа и в разном содержании. /… В большинстве случаев нет явных отличительных признаков, и нам остаётся гадать, где именно проходит линия раздела. А там, где отсутствуют даже тонкие различия, там прекращается разделение между источниками. В первых рассказах вообще нет признаков Е, возможно, что этот источник начал свой рассказ с первого Патриарха — Авраама /…/

Два источника особенно сильно разнятся между собой в части Б-жественного Откровения. Для J характерно раннее Откровение (гл. 17, 18, 19). В источнике Е Откровение не осязаемо, оно приходит во сне, либо через ангела (гл. 20:3, 21:17) /…/

Есть те, кто связывают J с Иудеей, а Е — с Израилем. /…/ Е, который по мнению многих, имеет северное происхождение, много говорит о северных городах (но также и о Беер-шеве — 21:32, 46:1). Это допущение о принадлежности источников либо Северу, либо Югу, вызывает возражения. Они были слишком преданы своим первоисточникам, чтобы так поступить»[iii]

Таким образом, Г. Гункель, с одной стороны, пытается поставить под сомнение общепринятую географическую идентификацию двух источников, и тем самым отчасти сближает их, а с другой стороны формулирует два новых тезиса о характерных отличительных особенностях Е:

  • Е начинает свой рассказ с патриархов, а не с сотворения Мира
  • Описание Откровения у Е намного бледнее и скромнее, чем у J, мы видим только откровение во сне или через ангела.

Оспаривая однозначную географическую привязку Е и J, Г. Гункель справедливо указывает на сравнительно малый объём «своего материала» у обоих источников. Если договаривать его мысль до конца, то получается, что каждый из авторов просто механически собирал и записывал то, что ему под руку попадалось. Если у одного больше «южного» материала, а у другого — больше «северного», то это не более чем случайность. Однако Г. Гункель упускает из виду, что и предшествующая стадия, стадия устной передачи легенд, тоже протекала в условиях исходного различия двух древнейших традиций, и отдельные легенды, например, рассказ о Завете, могли сохраниться в двух версиях: в южной и в северной, отражавших глубокие мировоззренческие различия между этими двумя традициями. Разделение на Юг и Север, и шире — на два разных мировоззрения, не началось с двух письменных источников, оно было ими только продолжено, отрефлексировано и зафиксировано письменно.

Что касается двух упомянутых им характерных особенностей Е, то Г. Гункель исходит из молчаливого допущения, что источник Е дошёл до нас полностью, или с минимальной редакторской глоссой, подобно остальным трём источникам. Но все учёные, включая самого Г. Гункеля, согласны, что Е и J были объединены на очень ранней стадии, при этом в роли безжалостного и властного редактора выступали именно представители южного царства. [iv]

С учётом этого обстоятельства, оба тезиса Г. Гункеля можно взять под сомнение. Мы не знаем, с какого именно события начал свой рассказ Е. Даже если он начал не с Сотворения Мира, а с Авраама, то, всё равно, у него должно было быть хоть краткое упоминание о рождении, и возможно, о происхождении Патриарха, о том, как он пришёл в Кнаан. Из того, что дошло до нас в окончательной редакции источника Е, самым первым является рассказ про «жену — сестру» в Гераре (Брейшит гл.20). Вот самые характерные особенности этого рассказа. Во-первых, Авраам явно знаком читателю, его не нужно представлять, отсюда можно заключить, что раньше Е уже что-то про Патриарха рассказал. Во-вторых, сюжет «жена-сестра» приводится без всякого намёка на нравственную оценку действий Авраама, если какая-то оценка и есть, то только восторг его быстрым обогащением. Так что в плане моральных критериев никакого отличия от этой же истории у J (гл.12) нет. В-третьих, Герар находится на широте Хеврона, так что какая-то привязка этого рассказа к Северу проблематична. И, самое главное, Всевышний, открывшись во сне Авимелеху, называет Авраама пророком:

И сказал ему Б-г во сне: и Я знал, что ты сделал это в простоте сердца твоего, и Я удержал тебя от согрешения предо Мною; потому и не дал тебе прикоснуться к ней. Теперь же возврати жену этого мужа, ибо он пророк, и помолится о тебе, и ты будешь жив; а если ты не возвращаешь, то знай, что умрешь ты и все твое (там 20:7).

«Еврейское navi встречается тут впервые в библейском тексте. Происхождение термина достоверно не известно. Многие полагают, что он с вязан с аккадским nabu, «призывать»./…/ словесная форма navi в иврите может означать либо «тот, к кому адресован призыв, либо т от, кто провозглашает, глашатай. Последнее значение вполне согласуется с такими текстами, как Шемот 4:15 и 7:1, и с тем, как роль пророка вообще описана в Библии. Пророк это тот, кто обращается к людям от имени Б-га. Однако и заступничество перед Б-гом за человека — тоже неотъемлемый аспект его миссии»[v]

Пророк — одно из центральных понятий в ТАНАХе, в известном смысле, иудаизм периода ТАНАХа можно назвать «пророческим», в отличие от иудаизма более позднего. Тем более странно, что это слово впервые появляется как бы между делом. Авимелех мог и не знать, что Авраам — пророк, но читатель, которому этот рассказ адресован, наверняка об этом уже знает. Из всего вышесказанного можно достаточно обоснованно сделать вывод, что в повествовании Е эпизоду «жена-сестра» предшествовал, по крайней мере, ещё один повествовательный эпизод. Надо полагать, что источник Е, как и два других, включал рассказ о Завете Авраама со Всевышним. В чём именно состоял этот Завет, судить трудно, но одно можно сказать с достаточной уверенностью: по своему духовному содержанию он достаточно сильно отличался от Завета в версии J, отличался сильнее, чем, например, Завет в версии Р. И именно поэтому редактор объединённой версии J-Е не смог сохранить обе версии завета в одном повествовании, и сделал выбор в пользу более ранней и более авторитетной, в его глазах, версии. В чём именно состоял Завет в версии Е можно попытаться понять, читая самый, пожалуй, важный рассказ этого автора — рассказ о «связывании Ицхака» (Акедат Ицхак):

И было, после этих событий Б-г испытал Авраама, и сказал ему: Авраам! И он сказал: вот я! И Он сказал: прошу, возьми сына твоего, единственного твоего, которого ты любишь, Ицхака; и пойди в землю Мориа, и принеси его там во всесожжение на одной из гор, о которой Я скажу тебе. И встал Авраам рано утром, оседлал осла своего и взял с собою двух отроков своих и Ицхака, сына своего, и наколол дров для всесожжения, и встал, и пошел на место, о котором сказал ему Б-г. На третий день возвел Авраам очи свои и увидел то место издалека. И сказал Авраам отрокам своим: сидите здесь с ослом, а я и этот отрок пойдем туда и поклонимся, и возвратимся к вам. И взял Авраам дрова для всесожжения и возложил на Ицхака, сына своего, и взял в руку огонь и нож; и пошли оба вместе. И сказал Ицхак Аврааму, отцу своему, говоря: отец мой! И он сказал: вот я, сын мой! И он сказал: вот огонь и дрова, где же агнец для всесожжения? И сказал Авраам: Б-г усмотрит Себе агнца для всесожжения, сын мой. И пошли оба вместе. И пришли на место, о котором сказал ему Б-г; и устроил там Авраам жертвенник, и разложил дрова, и связал Ицхака, сына своего, и положил его на жертвенник поверх дров. И простер Авраам руку свою, и взял нож, чтобы зарезать сына своего./…/ так как ты сделал это дело и не пожалел сына своего единственного, То Я благословлять буду тебя, и умножая умножу потомство твое, как звезды небесные и как песок на берегу моря; и овладеет потомство твое вратами врагов своих. И благословятся в потомстве твоем все народы земли за то, что ты послушался голоса Моего. И возвратился Авраам к отрокам своим, и встали они, и пошли вместе в Быэйр-Шеву; и жил Авраам в Быэйр-Шеве. (Брейшит 21:1-10, 16в-19)

Для Р.Э. Фридмана смысл этого рассказа вполне однозначен:

«Рассказ о жертвоприношении Авраамом Исаака восходит к источнику Е. В нем божество именуется словом «Элогим» (стихи 1, 3, 8, 9). Однако, когда Авраам протягивает руку с ножом, чтобы заколоть Исаака, текст сообщает, что ангел Яхве остановил его (стих 11). Стихи, в которых Исаак избавлен от горькой участи, называют Бога именем Яхве (стихи 11–14). За этими стихами идут новые слова ангела: «… так как ты… не пожалел сына твоего…». Четыре стиха, которые утверждают, что Исаак был спасен, противоречат контексту и содержат другое имя Бога. Поэтому многие ученые не исключают, что в первоначальной версии рассказа, Исаака действительно принесли в жертву, а промежуточные четыре стиха были добавлены лишь на позднем этапе традиции, когда человеческие жертвоприношения были отвергнуты (возможно, автором объединенной версии J и Е). Конечно, слова «так как ты не пожалел сына своего» могут означать лишь, что Авраам собирался принести в жертву сына. Однако не будем забывать и концовку: «И возвратился Авраам к своим слугам…» (стих 19). Не сказано, что с Авраамом вернулся и Исаак. Более того, в Е Исаак больше не появляется как персонаж. Любопытно, что в одном из поздних мидрашей утверждается, что Исаак действительно был принесен в жертву. Об этой традиции см. S. Spiegel’s, The Last Trial (New York: Schocken, 1969; издание на иврите 1950)[vi]

Интерполяция J, о которой говорит Р. Фридман, в отдельности выглядит так:

Но воззвал к нему ангел Г-сподень с неба и сказал: Авраам! Авраам! И он сказал: вот я. И сказал тот: не заноси руки твоей на отрока и не делай ему ничего, ибо теперь Я узнал, что боишься ты Б-га и не пожалел своего сына единственного ради Меня. И возвел Авраам очи свои, и увидел: и вот, баран позади, запутавшийся в чаще рогами своими. И пошел Авраам, и взял барана и принес его во всесожжение вместо сына своего. И нарек Авраам имя месту тому «Г-сподь усмотрит». Посему ныне говорится: «на горе Г-сподней усмотрится». И воззвал ангел Б-жий вторично к Аврааму с неба. И сказал: Мною клянусь, — говорит Г-сподь. (там 21:11-16а)

Очевидно, что самостоятельного смысла этот отрывок не имеет, это — позднейшая редакторская глосса.

Достаточно близкую Р.Э. Фридману мысль, хотя и очень осторожно, не договаривая до конца, высказывает и Н. Сарна:

«Уже не раз обращали внимание на то, что эта история, по видимости, допускает возможность, что божество просит у человека принести в жертву сына. /…./ Всё это вступает в столь очевидное противоречие с законами Торы и учением Пророков, что неизбежен вывод: ядро рассказа про «Связывание Ицхака» относится к самым ранним пластам израильской традиции и содержит отголоски мрачного прошлого, народных, неофициальных верований»[vii]

И хотя итоговый, результирующий смысл этого рассказа в его окончательной редакции не вызывает никаких сомнений, беспристрастный текстуальный анализ этого отрывка помогает нам понять, насколько различные источники отличались друг от друга, и не только своим словарём или своей географической привязкой…

___

[i] И.П. Вейнберг Рождение истории М «Наука» 1993 стр. 23

[ii] Дж. Дж. Фрэзер Фольклор в Ветхом Завете Политиздат Москва 1986 стр. 86-88

[iii] הרמן גונקל אגדות בראשית ספרות המקרא ירושלים מוסד ביאליק1998 עמ’ 103-104

[iv]109 הרמן גונקל אגדות בראשית ספרות המקרא ירושלים מוסד ביאליק1998 עמ’

[v] Nahum Sarna The JPS Torah Commentary NY Jerusalem 1989 p. 142

[vi] ריצ’רד אליוט פרידמן מי כתב את התנ»ך דביר ת»א 1995 עמ’ 230

[vii] Nahum Sarna, Understanding Genesis, The Jewish Theological Seminary of America, NY, 1966, p.159

3 комментария для “Михаил Ривкин: Недельный раздел Ваера

  1. переношу из обсуждения в ФБ: 1. Разделение на источники, разумеется, совершенно не соответствует разделенитю на недельные разделы, на главы и на пасуки. В предыдущих заметках я выбирал одну-две наиболее интересных, в плане теории источников, рассказа, и обсуждал только их, не указывая, к каким источникам относятся остальные части недельной главы. Вероятно, такой подход был не верным, у читателя не было полной картины. Начиная со следующей заметки, попробую «расписывать» по источникам весь текст недельной главы, от начала до конца. В недельной главе Ваера отдельные источники представлены следующим образом. Источник J: Брейшит 18:1-33 (три гостя), 19:1-28, 30-38 (Сдом и Амора), 21:1а, 2!:7 (рождение Ицхака), 22:11-16а (жертвоприношение Ицхака) 22:20-24 (родня Авраама). Источник Е: 20:1-18 (жена- сестра), 21:6 (рождение Ицхака), 21:8-21 (Агарь и Ишмаэль), 21:22-34 (Авраам и Авимэлех), 22:1-10, 22:16в-19 (жертвоприношение Ицхака).Источник Р: 21:1в-5 (рождение Ицхка). Читая по отдельности каждый источник следует учитывать, что в окончательной редакции их рассказы сохранились не полностью, и подваерглись некоторым сокращения, особенно это касается источника Е.
    2. Е это, действительно, хороший рассказчик, в части того, что происходит в нашем подлунном мире. Что касается явлений чудесных, сверхъестественных, Откровение описано, действительно, довольно бледно. Г. Гункель слишком увлёкся, когда сказал, что в источнике Е Б-г оращзается к человеку только во сне, это легко опровергнуть, хотя бы рассказом про Акеду. И хотя в самом важном рассказе Е мы видим прямое обращение Б-га к Аврааму, но это обращение обозначено односложно, схематично, без всяких подробностей, пользуясь термином Г. Гункеля, «бледно». Вот что пишет об этом один из крупнейших специалистов по истории мировой литературы Э. Ауэрбах: «Я попробую взять для примера рассказ о жертвоприношении Исаака, кото-рому придана цельность редакцией так называемого элогиста.«…после сих происшествий Бог искушал Авраама, и сказал ему: «Авраам!» — Он сказал: «Вот я». Уже это начало вызывает наше недоумение, если мы занимаемся им после Гомера. Где пребывают собеседники? Этого не сказано \\… Откуда же Он явился и где находится Он, когда обращается к Аврааму? Об этом ничего не говорится» (Эрих Ауэрбах Мимесис «Прогресс» М 1976).
    3. В части «последовательного монотеизма Е», на котором настаивает И. П. Вейнберг, то тут, пожалуй, стоит сделать серьёзную оговорку. Я уже сделал такую оговорку к словам о «более строгих моральных требований Е» — мы видим, что рассказ про Акеду говорит об обратном. Наверное, стоит критически отнестись и к категорическому утверждению И. П. Вейнберга про монотеизим. Вот что пишет по этому поводу Г. Гункель: «Древнейшее верование, которое видело в Бейт Эле Дом Бога, сохранена в Е и исчезла в J» (הרמן גונקל אגדות בראשית ספרות המקרא ירושלים מוסד ביאליק1998 עמ 99’). Но, вместе с тем: «Оба источника демонстрируют отвращение к идолам. Отвращение, которое никак не проявляется у J, но которое заметно у Е (брейшт 28:22)» (הרמן גונקל אגדות בראשית ספרות המקרא ירושלים מוסד ביאליק1998 עמ 107’). Воздержимся пока от однозначных оценочных суждений в части более или менее «последовательного монотеизма». Посмотрим текст в следующих недельных главах.

  2. Не сказано, что с Авраамом вернулся и Исаак. Более того, в Е Исаак больше не появляется как персонаж.
    …………………
    Уважаемый рав. какая же может быть история нашего народа без Исаака?

    1. Вопрос по делу! В следующих недельных разделах мы увидим, как именно рассказывает Е историю еврейского народа, не укпоминая Ицхака. Разумеется, версия Е — это только одна из четырёх версий истории народа Израиля

Обсуждение закрыто.