Джонатан Сакс: Внимай и слушай. Перевод Бориса Дынина

Я считаю, что умение слышать — это одно из величайших искусств. Оно открывает нас Богу, нашим собратьям и красотам природы. Для меня одним из подарков этого странного, трудного времени была возможность замедлять молитвы, так что я мог вслушиваться в них, в то, что они говорят мне.

בס״ד

Внимай и слушай

Be Silent and Listen (Ki Tavo 5780)

Джонатан Сакс
Перевод с английского Бориса Дынина

Во время первой изоляции от коронавируса мне задавали один вопрос чаще других: как насчет молитвы? Как раз тогда, когда нам это было особенно необходимо, мы оказались не в состоянии участвовать в общинной совместной молитве. Наши самые священные молитвы являются общими. Им нужен миньян. Между Рамбамом и Рамбаном возник спор относительно того, было ли повеление о молитве изначально и по существу адресовано отдельным лицам или сообществу в целом. Но между ними не было разногласий относительно важности и ценности молитвы для жизни общины. Евреи предстают перед Богом, в первую очередь, не как «я», а как «мы». Так можем ли мы сегодня сохранять духовную силу без этого общинного измерения?

Я отвечал, что это действительно ужасный момент. Нет смысла минимизировать ущерб. Как сказал Иехуда Галеви в «Кузари», индивидуальная молитва подобна защите себя стеной вокруг своего дома. Коллективная молитва похожа на совместное усилие поддерживать стену вокруг города. Стена вокруг города защищает всех, а не только меня.[i] Кроме того, когда я молюсь за себя, я могу молиться эгоистично, прося о чем-то, что может принести прямую пользу мне, но также может быть вредным для других. Если я продаю мороженое, я хочу, чтобы светило солнце, но если я продаю зонтики, я хочу, чтобы пошел дождь. Молясь вместе, мы ищем не личного, а общего блага.

Общая молитва — это не просто выражение коллективности. Она также формирует сообщество. Отсюда негативная психологическая цена изоляции от пандемии. Мы социальные, а не одиночные существа. Мы, большинство из нас, нуждаемся в компании. И даже чудеса Zoom, Skype, YouTube, Facebook Live, WhatsApp и Facetime не могут компенсировать потерю настоящего, личного, общения.

Но в одинокой молитве было одно преимущество. Общинная молитва движется со скоростью прихожан. Трудно замедлить темп, чтобы иметь возможность медитировать на саму молитв: на ее значение, музыку, ритм и структуру. По сути, молитва — это своего рода контрапункт между разговором и слушанием, и общая молитва часто требует больше произношения слов разговора, чем вслушивания в них. Изоляция означала, что мы могли больше прислушиваться к поэзии и эмоциям самих молитв. Молитва предполагает вслушивание в слова, не только их произнесение.

В одной из глав «Beit Yaakov», рабби Яаков Лейнер, сын Ижбицерского Ребе (раввина Мордехая Лейнера), дает интересный комментарий к фразе главы этой недели: «Внимай и слушай, Израиль: в день сей ты сделался народом Господа Бога твоего» (Втор. 27: 9). По его словам, существует фундаментальная разница между зрением и слухом, тем, что они сообщают нам. Зрение открывает нам поверхность, внешние свойства вещей. Слух открывает нам глубинные смыслы (омек кол давар).[ii]

Его комментарий созвучен мыслям одного из самых замечательных исследователей коммуникационных технологий ХХ века Уолтера Дж. Онга, который указал на «уникальное отношение звука к внутреннему пространству в сравнении с остальными органами чувств». Он замечает: «Это отношение важно из-за внутренней структуры человеческого сознания и самого человеческого общения». [iii] Другими словами, именно посредством звука, посредством разговора и слушания, мы видим друг в друге скорее субъектов. чем объектов. Слушая, мы сталкиваемся с глубинным измерением реальности.

Когда мы разговариваем, мы лично вовлекаемся в общение гораздо сильнее, нежели тогда, когда просто смотрим. У. Онг считает это одной из особенностей еврейской Библии. Бог создает вселенную посредством слов. Он открывает Себя Своему народу в словах. Он заключает с ними Завет на словах. Последняя и кульминационная книга Торы — Дварим, «Слова». У. Онг отмечает, что на иврите «слово», двар, также означает событие, случившееся, нечто, что вызывает импульс в истории. Если Бог творит словами, то самое лучшее, что мы можем сделать, — это внимать.

Как я указал в своем переводе и комментариях к Сидур, существует разница между «слушать» и «вслушиваться» (hearing and listening[iv]), часто скрываемая тем фактом, что еврейское слово Шма означает и то, и другое. Но они очень разные. Слушать — это пассивное действие, вслушиваться — активное. «Слушать» не требует особой концентрации, в отличие от «вслушиваться». Второе включает в себя внимание, сосредоточенность и открытость по отношению к другому. Один из величайших подарков, которые мы можем получить, — это встретить того, кто, действительно, вслушивается в наши слова. К сожалению, это случается слишком редко. Мы часто настолько сосредоточены на том, что сами собираемся сказать дальше, что не прислушиваемся к тому, что говорит другой человек.

Так и с молитвой. Кто-то сказал: молитва означает вслушиваться в слова Бога, вслушивающегося в наши слова.

Есть несколько глубоких историй о «слушании» в Торе и ТаНаХ. Возьмем, к примеру, неприятный эпизод, в котором Иаков принимает отцовское благословение, предназначенное для Исава. Исаак стар и его зрение ослабело. У него возникают сомнения в том, действительно ли перед ним Исав, и он вынужден полагаться на ощущения: пробует еду, которую принес его сын, нюхает его одежду, касается его рук и заключает: «Голос, голос Иакова, а руки, руки Исава» (Быт. 27:22). Сколько душевных страданий можно было бы избежать, если бы он руководствовался свидетельством своего слуха, а не вкусом, запахом и прикосновением.

Имена трех первых сыновей Иакова были криками о внимании со стороны их матери Лии. Она назвала первого Рувимом и сказала: «Это потому, что Господь увидел мои страдания. Конечно, теперь мой муж полюбит меня». Второго она назвала Саймон и сказала: «Так как Господь слышал, что меня не любят, Он дал мне и этого». Третьего она назвала Леви, сказав: «Теперь, наконец, мой муж привяжется ко мне, потому что я родила ему трех сыновей». Слушал ли Иаков ее крики? Мы не знаем. Но простой смысл текста говорит нам, что нет. И мы знаем из благословений Иакова на смертном одре, что его отношения с этими тремя сыновьями были неблагополучными.

Вспомните странный выбор Моисея быть гласом слова Божьего Израилю на все времена. Моисей не раз напоминал Богу, что он не человек слова, не может гладко говорить, что у него «необрезанные губы». Тора сообщает нам разные вещи о Моисее, и не могло ли одно из них заключаться в том, что Моисей, которому было трудно говорить, научился вслушиваться? Несомненно, Моисей слышал Бога лучше, чем кто-либо в истории.

Затем была драма на горе Хорив, куда пошел Илия после своей впечатляющей победы над пророками Ваала, вызвав огонь с неба на гору Кармил. Бог встретил Илию сильным ветром, землетрясением и огнем, но ни в одном из этих природных явлений не был Бог. Он был в кол демама дака, «голосе тонкой тишины», означающий, как я понимаю: «звук, который вы можете слышать, только если вы вслушиваетесь».

Потрясающе красивые строки Псалма 19, произносимые нами утром в Шаббат, провозглашают: «Небеса проповедуют славу Божию, и о делах рук Его вещает твердь», хотя «нет языка, и нет наречия». Творение поет песню своему Создателю, которую мы можем услышать, если прислушаемся достаточно внимательно. Дни изоляции напомнили мне это. Было мало шума от движения транспорта и от самолетов над головой, и мы могли слышать пение птиц и другие звуки природы более живо, чем когда-либо раньше.

Listening (внимайте) — основная тема речей Моисея в Дварим. Корень ш-м-а встречается в книге не менее 92 раз, удивительное количество. Я надеюсь, что это именно то, чем мы воспользуемся в мучительное время изоляции: возможностью не торопиться в наших молитвах, вслушиваться в них, позволяя их поэзии проникать глубже в нас, чем в другие времена.

Рабби Яков Лейнер, размышления которого о зрении и слухе привлекли мое внимание, сказал о трагическом месяце Ав, что в это время было трудно увидеть присутствие Бога. Мы потеряли два Храма. Народам мира казалось, что Бог покинул Израиль, Свой народ. Но именно тогда, когда трудно увидеть Божественное присутствие, мы можем сосредоточиться и вслушаться в Его слова. [v]

Я считаю, что умение слышать — это одно из величайших искусств. Оно открывает нас Богу, нашим собратьям и красотам природы. Для меня одним из подарков этого странного, трудного времени была возможность замедлять молитвы, так что я мог вслушиваться в них, в то, что они говорят мне. Молитва — это столько же вслушивание в ее слова, сколько и произнесение их. А сама вера — это способность слышать музыку сквозь шум.

I believe that listening is one of the greatest arts. It opens us to God, our fellow humans, and the beauties of nature. For me one of the gifts of this strange, difficult time has been the ability to slow down the prayers so that I am able to listen to them speaking to me. Praying is as much about listening as speaking. And faith itself is the ability to hear the music beneath the noise.

Шаббат Шалом,

___

[i] Кузари, III:19.

[ii] Beit Yaakov, vol. 4, Torah u-moadim, Rosh Chodesh Menachem Av, 131.

[iii] Walter J Ong, Orality and Literacy: the technologizing of the word, Routledge, 1982, 71.

[iv] Hearing — это просто восприятие звука ухом. Однако Listening — это то, что вы делаете сознательно. Listening требует концентрации, чтобы ваш мозг обрабатывал смысл слов и предложений. (Прим. переводчика)

[v] Та же мысль была высказана много раньше в Sefer Yetzira. See Bnei Yissaschar, Ma’amarei Hodshei Tammuz ve-Av, ma’amar 1,3. I am grateful to Mr David Frei, Registrar of the London Beit Din, for bringing this to my attention.