Игорь Юдович: Калифорнийские древности. Вино, отец №1

Как пишет Фрэнсис Динкельспиль в своей замеча­тельной книге «Перекру­ченное вино»: «Делать вино в Калифорнии 19 века было бизнесом не совсем нормальных людей, это был самый легкий путь быстро потерять деньги». Перефразируя кота Матроскина: «Чтобы было что терять, надо сначала что-то заработать».

Калифорнийские древности
Вино, отец №1

Игорь Юдович

Продолжение. Начало в «Семи искусствах» №77, №79, №83

«Производство вина принесёт бóльший доход этому штату, чем золото»
А.Н., 1857 год

Собственно говоря, человеку с таким именем — Agoston Haraszthy — ничего хорошего в жизни не светило. Ну, ладно, в его родной Венгрии все такие, даже как наш герой — то ли князь, то ли граф — выговорить их имена всё равно невозможно. И оставался бы в своей замечательной, спокойной Астро-Венгрии. Так нет, понесло его по странам и континентам и умереть он должен был так рано, так нелепо и так далеко — его съели крокодилы в Никарагуа. Хотя свидетелей, которым можно верить, там не было и, может быть, это были не крокодилы, а один большой крокодил. Никто не знает. Где та Венгрия, где те графья и где те фамильные склепы? Судьба-злодейка…

Но известен и даже знаменит он стал не графским титулом второстепенной европейской страны и не печальным концом жизни, но своей любовью к вину. Своим «винным помешательством» и мечтой найти свою золотую жилу, как он говорил — «purple gold». И только в этом причина, что имя Агостон Харасти осталось в памяти и сегодня известно любому виноделу Калифорнии. Даже если разные люди произносят его имя примерно десятью разными способами.

Отец №1 калифорнийского вина

Агостон Харасти, «отец калифорнийского виноделия»
Агостон Харасти, «отец калифорнийского виноделия»

Почему №1? Потому, что №2, и пока — последний, появится только через 80 с лишним лет, в 1938 году.

Вся история вина полна мифов, мистерий, грандиозных обманов, тяжелейшего труда, разочарований, нечеловеческой веры и целеустремленности, одержимости, навязчивых идей, безграничного терпения, огромных богатств, еще более известных разорений, поистине библейского размаха озарений и прорывов в неизведанное.

«На вкус и цвет — товарищей нет» — это явно вначале было сказано о вине. Когда речь идет о вине — всё неопределенно, всё зыбко, всё слишком персонально. Никто не знает, когда и где появилось первое вино, каждое новое издание «Винной Библии» отодвигает «первое» на сотни лет назад; на право быть «первой» страной претендуют с десяток государств древности. Даже в наше время ДНК-анализа невозможно посчитать количество оригинальных сортов винограда в любой из трех главных винодельческих стран — Италии, Франции, Испании. Совсем недавно в Италии насчитывали 715 оригинальных сортов, сегодня оказалось — чуть больше 370, но вряд ли вы там найдете винодела, который согласится с любой цифрой. Великое вино древности — фалернское: что это сегодня, на что похоже, из какого винограда сделано, кто его пробовал? Да и было ли оно, настоящее фалернское? Ведь еще Плиний старший, наблюдая с вершины холма за погрузкой амфор с фалернским вином в неапольском порту, заметил, что все виноградники в предгорьях горы Массико — именно там его делали — не могут дать столько вина, сколько его погрузили на корабли всего за несколько дней. Из каких сортов винограда делали цекубское, о котором с восторгом писал Гораций? Или альбанское, которое подавали на день рождения Мецената?

Вы можете прочесть все умные книги, закончить университетский курс по виноделию, но не сможете объяснить, почему из одного и того же винограда, например, Шардоне (реально одного и того же: лоза определенного «клона» для прививки взята из одного питомника) получаются такие совершенно разные вина в Шабли, в Кот-д Ор, Фриули, Сономе, Напе, Хантер Валли (Австралия), Стелленбоше (Ю. Африка) и еще в сотне винных регионов трех десятков стран.

Французы скажут, что разница в terroir (произносится по-французски «тер-у-а(р)») — в совокупности уникальных только для данного места характеристик основной почвы и подпочвы, широты и долготы, высоты и крутизны склона, направленности склона к солнцу или близости равнинных виноградников к лесу, воде реки или моря, солнечной радиации и характеристик отражения света, дренажа, климата, который включает не только многочисленные и противоречивые температурные характеристики, но и направление, силу и сезонность ветра, влажность, наличие или отсутствие утреннего тумана, а также десятка культурных традиций виноделия, включая, но не ограничиваясь технологиями и историческими особенностями региона, и еще много чего «воздушного, неосязаемого, интуитивного». И при этом не приминут мимоходом заметить, что эта самая «тер-у-а(р)», как всем известно, лучшая именно во Франции. Спорить с французами не стоит, на этом мифе они прекрасно зарабатывают не один лишний десяток миллиардов юро. Некоторая неувязка, однако, в том, что на одной и той же земле, на одном и том же склоне, на одной высоте, одними и теми же технологиями в один и тот же год выращивают виноград и делают из него вино совершенно разное по качеству — от действительно великолепного (которого удивительно немного), до того, что на идиш называется «пишехц» (которого гораздо больше). Без французского «тер-у-а(р)» прекрасные вина делают во многих других странах, во всяком случае, соотношение хороших, средних и совсем плохих вин в Калифорнии, многих регионах Испании, Италии, Германии много лучше.

Впрочем, я не уверен, что вышесказанное хоть в какой-те мере волновало Агостона Харасти, когда он на самой заре Золотой Лихорадки 1848-56 годов появился в Калифорнии.

Но надо хотя бы пунктиром изобразить его прежнюю жизнь, тем более, что путь Харасти к «Золотым воротам» (Golden Gate State) был извилистый — зигзагов, горок, тупиков и непрохоженных троп на этом пути хватило бы на дюжину весьма достойных персонажей.

Родился он в Австро-Венгерском Пеште, в наше время — части Будапешта, в 1812-м. По рождению был из самой высокой аристократии, ближе всего к титулу графа, во всяком случае, так к нему позже обращались американцы немецкого и австрийского происхождения. По отцовской линии семье принадлежали поместья в центре Венгрии, на северо-востоке — там, где сегодня Словакия и Украина, а также на юге — там, где сегодня Сербия. Семья матери была из еще более старинной аристократии, она известна в «титульных» списках с начала 13 века.

В 21 год Агостон женился на дочери богатейшего землевладельца огромных поместий вдоль Дуная и очень известных виноградников. Некоторые пишут, что лучшие венгерские вина того времени делали именно там. Эти же некоторые говорят, что молодой зять помогал тестю управлять его виноградниками и именно там он стал мечтать о своих. Было ли это на самом деле, не очень понятно, так как примерно в то же время он служил в армии, как-будто бы в престижной императорской гвардии, что позволило всю оставшуюся жизнь называть его офицером, а в Америке — полковником.

Что-то случилось в политическом климате Венгрии того времени, что помешало Харасти сделать там обычную карьеру, кому-то он или его родня наступили на ногу — источники по этому поводу ничего определенного не сообщают. Но с Венгрией и даже — с Европой было решено расстаться навсегда.

В свои 28 лет, уже родив несколько детей (всего у него с женой их было шесть), он решил своими глазами увидеть, по его словам — «эту благословенную страну», и через Австрию, Германию и Англию добрался до Нью-Йорка, но, не останавливаясь, по рекам и каналам, через Великие озера добрался до штата Висконсин. Здесь, на самом дальнем крае американского Среднего Запада он на время остановился, тем самым уже войдя в историю как первый венгр постоянно поселившийся в США. Затем он в 1842 году возвращается в Венгрию за семьей и получает там заказ на книгу о США, которую он, путешествуя по Америке, успешно написал в 1844 и которая вышла в свет в Венгрии несколькими популярными изданиями. После, уже как типичный американец — получив гражданство в 1844 — затевает множество успешных, малоуспешых и совсем неуспешных предприятий в Висконсине.

Неуспешные, в основном спекуляции землей, заставляют его двигаться дальше на запад, пока наконец на западном берегу реки Висконсин недалеко от Мэдисона он покупает большой тракт земли… и основывает город, который поменяв ряд названий, в том числе три так или иначе связанных с именем Харасти, сегодня называется Sauk City, по нашим сегодняшним понятиям — большая деревня, но официально — первый город в Висконсине.

На полях вокруг города он выращивает кукурузу и пшеницу, первым в штате выращивает хмель, что даст начало знаменитому пивоварению в Висконсине, строит несколько мельниц, откармливает свиней на мясо, разводит овец на шерсть, устраивает большой конный завод, открывает магазин и, что помнят до сих пор, строит кирпичный завод, из продукции которого построены все старые здания сегодняшнего городка. Конечно, всего вышеперечисленного для него не достаточно, поэтому он покупает большой паром с новым по тем временам паровым двигателем и устраивает первое регулярное пассажирское сообщение по реке Висконсин с заходом в Миссиссиппи и даже собирается построить первый мост через совсем не маленькую реку. И, наконец, как я понимаю, просто устав от безделья и для собственного удовольствия, засаживает холмы противоположного берега реки виноградниками и начинает производить вино. Происходит это все где-то в середине 1840-х. В это трудно поверить, но его винодельня, которая сегодня называется Wollersheim Winery, до сих пор находится на том же месте и делает, как говорят, лучшее вино в Висконсине. Это вторая по возрасту из ныне существующих виноделен Соединенных Штатов.

Читателю уже понятно, что за 4-5 лет сделав всё перечисленное, Харасти стало скучно в Висконсине и он стал искать места повеселее. Тем более, что висконсийская зима была слишком недружелюбна к виноградникам. В конце 1848 года самым нескучным местом в Америке объявили только что купленную у Мексики новую территорию — Калифорнию. Там накануне, в горах недалеко от деревни с громким названием Сан-Франциско, нашли золото. И все кто мог, бросили всё и отправились в Калифорнию в надежде разбогатеть быстро и навсегда. В Калифорнию из того, что тогда было Америкой, вело два морских и три сухопутных пути. Все они были тем, что в просторечье называется «не дай Бог». Самый безопасный из трех сухопутных — «Санта Фе трейл» — вел, собственно говоря, совсем не в Сан-Франциско, но в обход гор в Южную Калифорнию. Этот путь странным образом был выбран Харасти, который сказал, что «он идет в Калифорнию не за золотом, но чтобы жить, выращивать виноград и делать вино в Сан-Диего».

По любому из путей двигались не одиночки, но большие группы. Обычно от 50 до 200 человек. Как человека авторитетного, обстоятельного, бывшего военного и обладателя прочих достоинств Харасти выбрали руководителем, тогда это называли — капитаном, одной из таких групп. С собой он взял всю свою многочисленную семью, включая — опять в это трудно поверить — своих родителей-аристократов. Кажется, в родной Венгрии они таки поставили не на ту политическую лошадку и им оказалось удобно убраться из страны как можно подальше. Дальше Калифорнии в то время сравнительно цивилизованных мест просто не было. Группа вышла из Висконсина в марте 49-го и добралась до Сан-Диего в декабре.

Не много образованных, опытных и предприимчивых людей в 1849 году жило в районе Сан-Диего. Не удивительно, что Харасти сразу вошел в местный узкий номенклатурный круг. Свободная территория Калифорния до принятия ее 9 сентября 1850 года в Союз в качестве 31 штата управлялась по сложным полумексиканским (вернее — еще более старым полуиспанским), полуамериканским законам. Старые испано-говорящие «калифорниос» всё еще были самой важной и представительной группой в местном самоуправлении, но, тем не менее, для новичка нашлось место — почти сразу он стал шерифом города, а затем и маршалом. Самый близкий аналог этих двух должностей — министр внутренних дел в масштабах небольшого района. И конечно, параллельно Харасти занялся бизнесом. Вместе с богатым местным «калифорниос» он покупает землю и сажает большой фруктовый сад, разводит лошадей, открывает «пассажирскую линию» (конку) в Лос Анжелес, открывает магазин и, как гражданский лидер, организует группу уважаемых горожан для создания генерального плана городского развития. Вся часть современного миллионного города между «Old Town» и «New San Diego», то, что сегодня известно как Middletown, когда-то называлась просто — Haraszthyville. И, как само собой разумеющееся, как и было обещано, он занимается виноделием.

Конечно, на первых уже американских выборах 1851 года его избирают в законодательное собрание штата от избирателей Сан-Диего и окрестностей. В Конгрессе он пробыл всего четыре месяца, но за это время там не было более активного законодателя. Список законов, принятых по его предложениям, вызывает огромное уважение, но надо отметить одно, которое он, к сожалению, проиграл — Харасти был первым человеком в калифорнийском Конгрессе, который предложил разделить штат на две части, северную и южную.

Политика — политикой, бизнес — бизнесом, но за три года в Сан-Диего Харасти понял одну для себя главную истину — для хорошего вина климат Южной Калифорнии не подходит.

Самое поразительное, что он это понял так быстро. Потому что именно Южная Калифорния в те годы была центром виноделия — единственным, бурно развивающимся и не таким уж мелким — на вновь приобретенных американских территориях.

Испанцы — мессионеры-францисканцы — пришли в нынешнюю американскую Калифорнию в 1769-70-х годах, а основательно укрепились в 1775-76-м. И как люди весьма разумные и практичные сразу же стали выращивать виноград и делать вино. О, если бы они были бенедиктинцами или систерсианцами, вся история калифорнийского вина оказалась бы совершенно другой. Но у францисканцев не было 500-600 летнего винодельческого опыта монахов бургундский монастырей, даже не было каких-либо общих сельско-хозяйственных навыков, тем более, никакого представления о «тер-у-а(р)», нужном климате, сортах винограда и многом прочем, без чего лучше было бы им не портить вкус местных жителей.

Тот главный сорт винограда, который они привезли из Мексики и посадили в основном в районе нынешнего Лос Анжелеса, назывался «listan prieto», более известный под именем «миссионерский», ближе всего он к известному в России сорту «изабелла». Был он слишком крупным, слишком сладким, и совсем лишен какой-либо кислотности — замечательный сорт для послеобеденного десерта, но полная противоположность «нормальному» винному сорту. Быстрая ферментация чрезмерно сладкого, лишенного натуральной кислотности виноградного сока в жарком южно-калифорнийском климате оставляла в нем слишком много сахара, бактерий, остаточных дрожжей и прочей «пены». Такое вино не имело приличного вкуса и не могло долго храниться. Единственной технологией, помогавшей как-то его сохранить и заработать на продаже, было добавление в «готовый» продукт спирта. В итоге получались крепленные вина — вроде советской «борматухи», а при определенной дополнительной технологии — бренди. Очень немногие виноделы в местах со сравнительно прохладным микроклиматом умудрялись делать небольшое количество неплохих, в основном крепленных вин, но это были редчайшие исключения. Самым известным из них была винодельня Cucamonga (основана в 1839 году) в предгорьях гор Св. Антония между Лос Анжелесом и Сан-Бернардино.

Харасти знал то, что не знали остальные: для хорошего вина нужны правильные сорта винограда, много нежаркого солнца… и холодные ночи.

В 1852 году он уезжает на север — в район Сан-Франциско, где покупает земли возле миссии Долорес в самом городе и немного южнее, там, где сегодня проходит 280 «фривей» у города Сан-Матео.

1850-е можно смело назвать революционным временем калифорнийского виноделия. На Золотую Лихорадку 1848-56 годов в горы Серра-Невада примчалось множество самой разнообразной публики. Сравнительно многие из золотоискателей были итальянскими, французскими, хорватскими крестьянами. Не у всех дела пошли хорошо, далеко не у всех. Жить, тем не менее, как-то было надо и все перечисленные, но в основном — итальянцы, осели на почти бесплатных землях Северной Калифорнии и занялись привычным делом — сельским хозяйством. Представить себе итальянца, а равно и грека, хорвата, испанца, не говоря уже о французе, без бутылки вина за обедом — совершенно невозможно. Неудивительно, что вскоре то там, то тут стали возникать небольшие виноградники. Удивительно — другое: многие из перечисленных везли с собой в Калифорнию виноградную лозу из своих родных мест. Эти лозы были, если можно так сказать, местечковыми. Мало кто их различал, названий и свойств они могли быть самых разнообразных, сажали их в местах еще более случайных. Если коротко, то «народному» винодельческому движению низов совершенно необходимо было научное руководство верхов. В этом и заключалась историческая роль Агостона Харасти.

Первый блин оказался комом. Харасти выписал из Европы несколько десятков различных сортов виноградных лоз и начал сеть экспериментов с почвами, технологиями выращивания винограда, способами изготовления вина. Прошло не менее четырех лет пока стало ясно — климат Сан-Франциско и Сан-Матео для виноделия не подходит, слишком много холодного тумана и слишком мало солнца.

Кроме того, возникли и финансовые проблемы. Как пишет Фрэнсис Динкельспиль в своей замечательной книге «Перекрученное вино»: «Делать вино в Калифорнии 19 века было бизнесом не совсем нормальных людей, это был самый легкий путь быстро потерять деньги». Перефразируя кота Матроскина: «Чтобы было что терять, надо сначала что-то заработать». Харасти был очень хорош и в первом и во втором. В очередной раз его увлеченность различными видами человеческой деятельности может вызвать только уважение.

Золотая Лихорадка принесла в Сан-Франциско много, очень много денег… в виде золотого песка. Это не самые удобные в обороте деньги. Песок, как быстро сообразил Харасти, неплохо было бы переплавить во что-то более привычное, например, золотые бруски или — еще лучше — в монеты. Со вновь найденными друзьями-венграми он создает первый в Калифорнии частный монетный двор, литейной производство под красивым названием «Юрика Золото и Серебро». Естественно, когда в апреле 1854 года в городе открывают официальный федеральный Монетный двор (Unitd State Mint), Харасти становится его главным assayer, человеком, следящим за правильным соблюдением пропорций металла в готовом продукте — золотых монетах и слитках. На этой не очень тяжелой, но хорошо оплачиваемой должности его поджидает крупная неприятность. Ревизия 1857 года находит «недовложение» золота на 151 тысячу долларов. В хищении обвиняют Харасти. Начинается череда уголовных и гражданских судов, и только к 1861 году его полностью оправдают.

Так совпало, что именно в эти годы он наконец открывает свою собственную золотую жилу, «purple gold» — благословенное, идеально подходящее для виноделия место примерно в 70 километрах северо-восточнее Сан-Франциско. Рядом с первой непризнанной столицей Калифорнии, городком Сонома, буквально рядом с домом бывшего мексиканского губернатора, легендарного генерала Валехо, с которым он скоро породнится, выдав своих двоих сыновей за дочерей генерала, Харасти в 1857 году покупает небольшой виноградник и участок земли вокруг него, куда переносит свои виноградники из Сан-Францико и Сан-Матео. Там он строит дом, саму винодельню — первую в Калифорнии каменную, с тунелем в холодные подземные погреба-хранилища, вырубленные в соседнем холме, и называет её Буена Виста (Buena Vista) — красивый вид. Со временем он прикупит огромные участки соседних земель — всего около 2000 гектаров. Сами виноградники при его жизни будут занимать 120 гектаров — долгое время они будут самыми большими в Калифорнии.

Винодел и человек, выращивающий виноград, это обычно разные люди. Абсолютное большинство винограда в сегодняшней Калифорнии выращивается фермерами на продажу виноделам. В то же время, один без другого — нонсенс. Конечно, где-то в мире существуют виноделы-гении, которые могут сделать приличное вино из весьма среднего по качеству винограда, но чтобы получилось отличное вино совершенно необходим очень хороший исходный продукт. В этом смысле, фермер важнее винодела. Во французском языке даже нет отдельного слова «винодел», только «vigneron», что буквально означает «выращивающий виноград». Агостон Харасти был фермером. Но не обычным, а выдающимся фермером-пионером. Он начал свой буена-виставский проект в то время, когда в Калифорнии не было самой основы для виноделия — правильных, годных только для конкретного климата, конкретной почвы и прочих атрибутов «тер-у-а(р)» сортов винного винограда. Когда не было элементарных навыков важнейших сельско-хозяйственных технологий по выращиванию винограда. Когда не было общего представления о технологиях изготовления вина, когда не было понимания важной для получения вина строжайшей санитарной дисциплины. Когда весь огромный опыт лучших фермеров и виноделов Европы практически был неизвестен в Америке.

Харасти немедленно продолжил свои винные экперименты в идеальных условиях долины Сономы. Он разбил свои виноградники на небольшие участки и высадил на них различные сорта европейского винограда — около сорока. Он первым стал засаживать склоны предгорий, пробуя разноосвещенные солнцем как восточные, так и западные склоны. Взяв на вооружение французский опыт, он решительно отказался от полива виноградников. Он эксперементировал с расстоянием между рядами и способами обрезки листьев. Скорее всего, был самым первым, кто искусственно уменьшал выход винограда с одного куста, чтобы улучшить терпкость и аромат винограда. Но даже Харасти было не под силу решить все проблемы в одиночку. Поэтому первое, что он сделал — задал правильные вопросы и сумел донести их до максимального количества заинтересованных людей.

В 1858 году он написал 19-ти страничный отчет для сельско-хозяйственной Комиссии Калифорнии — «Отчет о сортах винограда и производстве вина в Калифорнии». Отчет в виде брошюры был немедленно распечатан за счет штата и широко распространен среди фермеров. «Отчет Харасти» признан первым в шатате научным трудом по виноделию и выращиванию винограда. В серии статей для ведущих газет штата, в многочисленных лекциях перед фермерскими организациями Харасти объясняет, пропагандирует, рекламирует уникальные возможности производства вина в Калифорнии и европейские методы выращивания винограда. В том числе рекламирует самым лучшим способом — личным примером: уже в самом начале 1860-х вина Буена Висты заняли первые места на Калифорнийской сельскохозяйственной выставке.

Когда у Харасти спрашивали о его самом главном достижении жизни, он всегда на первое место ставил свою командировку в Европу в 1861 году. «Отчет Харасти» произвел впечатление в политических кругах Калифорнии и губернатор Джон Давни назначает Харасти «винным комиссаром», человеком ответственным в штате за развитие виноделия. В этой, скорее, общественной роли Харасти, получив благословение, но только обещание финансовой помощи от калифорнийских законодателей, решает отправиться в Европу за опытом и — главное — за виноградной лозой. В поездку он берет своего старшего сына Арпада. Сын на некоторое время остается в провинции Шампань во Франции, где изучает методы производства шампанских вин, а граф начинает свое легендарное путешествие по лучшим виноградникам Европы. Сам, а после — с сыном, он посещает Францию, Германию, Италию, Испанию и Швейцарию — и даже пересекает Альпы на муле. Везде он изучает лучшие образцы техники и технологии выращивания винограда и производства вина. Он общается и интервьюирует выдающихся фермеров и виноделов, но главное — закупает лучшую виноградную лозу различных сортов.

Большинство историков виноделия считают, что среди этих сортов была странная лоза, которая давала мелкие, плотные, но чрезвычайно терпкие ягоды почти черного цвета. Это был очень редкий, совершенно неизвестный в Америке сорт, который со временем стал визитной карточкой калифорнийского вина и одновременно — самым распространенным в штате. Речь идет о винограде (и вине) Зинфандель, появление которого в Америке навсегда связано с именем Харасти. Мне кажется это некоторым преувеличением. Вернее, честным заблуждением, так как ДНК-анализ совершенно убедительно показал, что Зинфандель — это известный каждому бедному итальянскому и хорватскому виноделу еще на заре 19 века виноград Примитиво. Они не могли не привезти лозу Примитиво раньше Харасти, но, безусловно, именно от него пошла широкая известность этого замечательного винограда и вина.

Вернувшись в Калифорнию в последние дни 1861 года, он привозит купленные на свои деньги больше 100 тысяч готовых для посадки образцов лозы — 487 различных сортов (фактически, готовых для прививки: виноградную лозу прививают к выросшим виноградным корням. На одни и те же корни можно прививать различные сорта винограда). К сожалению, кроме лозы он привез и целые кусты — с корнями, что со временем привело к катастрофе филлоксеры, но это было «абсолютно не предумышленное убийство». На предложение к Конгрессу штата купить привезенную лозу для устройства питомника и дальнейшего распространения фермерам Калифорнии законодатели штата отвечают отказом. При этом нахально ссылаются на идущую Гражданскую войну и на отсутствие в казне денег. Война никоим образом не касалась Калифорнии, а если и касалась, то только на пользу казне. Но политики — последние люди, которым можно доверять свой кошелек, ведя бизнес с ними надо всегда требовать деньги «вперед». При всём своем опыте Харасти был достаточно наивным человеком. Значительные убытки пришлось проглотить. Харасти сам стал распространять лозу среди калифорнийских фермеров, часто даже доплачивая им. Но, конечно, главным «опытным хозяйством» калифорнийского виноделия стала Буена Виста.

Винодельня Буена-Виста сегодня
Винодельня Буена-Виста сегодня

Долина Сономы долгие годы, возможно до начала 1980-х, была самым главным винным регионом Калифорнии. Всемирная слава соседней долины Напа, как и более северных и северо-западных районов графства Сонома — Александер Валли, Драй Крик Валли, Рашен Ривер и Грин Валли — сравнительно новый феномен. Долина Сономы, с её почти 300 нежаркими, сухими солнечными днями, на западе защищена от тяжелых холодных туманов соседнего Тихого океана сравнительно высоким горным «саномским» кряжем, на востоке — от высоких дневных температур «внутренней» Калифорнии горами Мейакамас, но полностью открыта холодному ночному влиянию океанского залива Сан-Пабло на юге (и частично утреннему туману, приходящему от океана). Разница в дневной и ночной температуре в июле-августе обычно не менее 15-20 градусов по Цельсию (средняя ночная температура в июне-сентябре — 11 градусов) — наилучшая комбинация для медленного созревания и получения идеального винного винограда. Долина не столь богата разнообразием почв, как соседняя Напа, но осадочные почвы дна долины и хорошо дренированные галечные почвы холмов и предгорий — мечта каждого фермера, выращивающего виноград.

Долина Сономы
Долина Сономы – нижняя правая часть карты графства Сонома. Город Сонома и винодельня Буена Виста примерно в середине долины

Буена Виста становится главной и на долгие годы единственной в Калифорнии лабораторией, по существу — научным центром, по опробированию новых винодельческих технологий и попытке найти точные соответствия определенным сортам винограда и подходящим только для них почвам и климату. Харасти с помощь примерно 200 работающих на его виноградниках и хозяйстве людей — 80% из которых были китайцами — высаживает новые виноградники, строит подземные хранилища для хранения и созревания вина, пробует различные формы ферментации и первым в Калифорнии массово использует небольшие, 200 литровые деревянные бочки для ферментации и созревания вина. За недостаточным количеством традиционных дубовых, он пробует бочки из местных пород деревьев, в основном из секвои. В это же время Арпад, старший сын Агостона Харасти, первым в Соединенных Штатах начинает делать весьма приличное «почти» французское шампанское «Eclipse» по строгим французским методикам.

Хранилища для вина в Буена Виста
Хранилища для вина в Буена Виста: хорошая китайская работа 1860-х годов

Труд и достижения Харасти не остались незамеченными и в 1862 году его избирают Президентом калифорнийского сельскохозяйственного Общества, по-русски — калифорнийской академии сельскохозяйственных наук. В том же году он пишет свою главную книгу, объемную монографию «Grape Culture: Wines, and Wine-making, with Notes Upon Agriculture and Horticulture» (New York: Harper 1862). Этот справочник на долгие годы станет настольной книгой для всех фермеров и виноделов Калифорнии и даже сегодня не потерял свой «классический» статус.

Успехи Харасти и бурный рост производства вина в Калифорнии не остались незамеченными и большим бизнесом. В новое «фиолетовое золото» стали вкладывать большие деньги. Стоимость одного гектара земли в долине Сонома с 1856 по 1868 выросла с 15 до 375 долларов. Большие «дяди», вкладывающие большие деньги, хотели быстрой отдачи, что привело к большим конфликтам и печальному результату для Харасти.

Финансовое состояние «клана Харасти», куда входили виноградники двух сыновей и жены, в начале 1860-х становилось все хуже. Конгресс, несмотря на судебные разбирательства, отказался оплатить европейскую командировку. Тщательная селекция, эксперименты с технологиями, затраты на подземные хранилища требовали времени и денег. Буена Виста обрастала долгами. Поэтому, когда очень большой олигарх своего времени — Уильям Ральстон, основатель в то время самого крупного сан-франциского банка «Калифорния» и важнейший застройщик (он построил знаменитый Palace Hotel в Сан-Франциско) — предоложил финансовую помощь, Харасти с радостью согласился.

В 1863 была создана корпорация «The Buena Vista Vinicultural Society (BVVS)» — Буена Виста винодельческое общество — для производства, рекламы, продажи и распространения калифорнийского вина за пределы штата. Очень скоро корпорация открыла свои представительства в Нью-Йорке, Филадельфии, Чикаго и Лондоне. В то время это была самая крупная сельскохозяйственая корпорация в Соединенных Штатах и самая крупная винодельческая — в мире. Харасти получил значительное количество акций новой корпорации и смог продолжать свою работу на земле. Официально он был руководителем корпорации, но вся реальная власть принадлежала крупным акционерам, прежде всего — Ральстону. Юристы Ральстона смогли через калифорнийских законодателей провести поправку к закону, который до этого ограничивал сельскохозяйственные владения любой корпорации величиной в 577 гектар земли. С тех пор в Калифорнии для владеющих землями под виноградники не было физического ограничения.

В первые годы существования корпорации было сделано много хорошего: закончено строительство подземных хранилищ, расширены владения Буена Висты, закуплено новое оборудование для производства вина. Качества вина в Буена Виста, как и качество вина в целом в долине Сонома, росло на глазах. Оно стало известно далеко за пределами Калифорнии… и стало причиной конфликта между Харасти и Ральстоном. Банкир стал настаивать на резком увеличении производства вина, не очень заботясь о сохранении качества. Винодел пытался объяснить, что первое невозможно без потери второго, и он с таким «бизнес-планом» категорически не согласен. По его мнению, 80 тысяч литров вина, проданного в 1865 году — это уже больше, чем возможно. Как это чаще всего бывает в большом бизнесе, краткострочные денежные интересы легко победили. В 1866 году на собрании акционеров Харасти был отстранен от какого бы то ни было руководства корпорацией и немедленно вышел в отставку.

Обида Харасти на всех вокруг была так велика, что впервые в своей американской жизни он усомнился в самой идее «purple gold». Как будто специально, чтобы укрепить его в сомнениях, на виноградниках Буена Виста началась эпидемия филлоксеры, смертельной болезни корней виноградного куста, которая со временем уничтожит больше 80% всех виноградников Европы и Америки. Дети к тому времени уже выросли, у каждого было свое виноградно-винное дело. Харасти решает круто изменить свою жизнь, объявляет персональное банкротство, оставляет Буена Виста своим двоим сыновьям… и в 1868 году уезжает в Никарагуа начать новую главу в своей жизни. Он покупает сахарную плантацию около приморского городка Коринто и начинает производство рома для продажи в Америку.

К сожалению, новая глава оказалась трагически короткой. 6 июля 1869 года на территории своей плантации он попытался перебраться на другой берег ручья по свисающей ветке большого дерева. Внизу за этой попыткой внимательно наблюдали крокодилы. Ветка обломилась…

* * *

В 1870-е вина Буена Висты были самыми известными в Калифорнии и за ее пределами. Они получают награды в Лондоне, Венне, Антверпене, Австралии, Чили, Японии и даже в Париже. Но аппетит акционеров, желание увеличить производство вина и получить больше прибыли, сыграл роковую роль, причем, в полном соответствии с законами капитализма. В 1870-х Буена Виста производит уже 370 тысяч литров вина в год с примерно 200 гектаров виноградников. Резко растет производство очень популярного калифорнийского шампанского. Спрос начинает не успевать за предложением и цена на вино резко падает. Экономическая депрессия 1873-77 годов добавляет финансовой нагрузки на винодельню, а распространение филлоксеры, которая началась в Америке именно с Буена Виста, добивает её окончательно. В самом конце 1870-х корпорация объявляет себя банкротом. Буена Виста на аукционе уходит «с молотка» и становится домом простого местного миллионера, никак не интересующегося вином. Впрочем, виноградники и сама винодельня продолжают существовать на условиях аренды сначала сыновьями Харасти, а затем достаточно случайных людей. Согласно «Wine Bible» Karen MacNeil, это самая старая из непрерывно работающих виноделен в Соединенных Штатах.

* * *

Ко времени окончания Первой мировой войны и вступления в силу «Сухого закона» от великого проекта «отца калифорнийского виноделия» остается только медленно угасающая память.

Пройдёт много лет пока американское общество созреет до второй винной революции, возрождения славы Сономы, винодельни Буена Виста и возвращении памяти Агостона Харасти. Во всём этом огромную роль сыграет Отец калифорнийского вина №2.

Об этом — в следующей главе «Калифорнийских древностей».

11 комментариев для “Игорь Юдович: Калифорнийские древности. Вино, отец №1

  1. История виноделия Америки, рассказанная И.Ю., по-настоящему интересна, и вызывает очень сильное желание — не топопясь проехаться по калифорнийским дорогам и дегустируя /всё чаще — к вечеру/, вспоминать добрым словом работу Игоря Ю. Спасибо.

  2. Игорь, перепостил твой рассказ. Прекрасно написано. Информативно и литературно просто очень здорово!
    Одно непонятно, как ты удержался от «нам надо…», «об этом я расскажу ниже…»? Ну ладно, шучу, шучу. Очень хорошо написано

  3. Игорь,
    Даже как-то хвалить неловко, поскольку выше всяких умеренных похвал, а неумеренных я стесняюсь и стараюсь избегать.
    Два вопроса:
    Один уже традиционный — почему не в Семи искусствах? Тема не «злободневная», а вечная.
    Вопрос второй — была ли переведена на английский (или на русский) книга Харасти о США 1884 года? Мне кажется, она должна быть очень интересной.

    1. Саша, первый вопрос не ко мне. Что касается второго, то год был 1844, а не 1884, как ты написал. Насколько я знаю, никто никогда не перевел. Да и кто интересовался книгами на венгерском?

  4. Игорь,
    Ваши «Древности» как хорошее выдержанное вино. И, очевидно, за этим круглым столом его оценили! Чудно!

  5. Завидую: сильно и по-доброму. Так разбираться в тонкостях, так изящно и увлекательно подавать… Как тут не позавидуешь? Тем более, со стороны начисто лишенного оценивать вина и почти ничего не знающего о виноделии. Мои вкусовые способности варварски разрушены потреблением водки, спирта, бывало и неразбавленного.
    Когда в дорогом ресторане продвинутые дамы ставят по стойке смирно местного сомелье, учат его, нюхают пробку и как-то специфически пробуют вино, — я в этом вижу лишь жалкие попытки приблизиться к знатокам.
    В данном случае я ни капли не сомневаюсь: автор — глубочайший знаток и пишет так, что хочется уже начать воспитывать себя, несмотря на потерянные для понимания вина годы.

  6. Так дегустаторски вкусно об истории вина, что хоть на самолёт и к вам туда …

  7. Прекрасная поэма о Человеке и гимн Вину! Поднимаю бокал за вас, Игорь — бокал с вином из Сономы!

Обсуждение закрыто.