Белла Езерская: Одесса 2017

В Одессе работы нет, — четко сказал мой собеседник. Никакой. Нет промышленности — откуда может быть работа? Нет порта, пароходство распродано. Процветает торговля. Продают, перепродают. Торгуют, кто чем может. Челночат. Мальчишки 16–17 лет работают таксистами — на дорогущих машинах.

Одесса 2017

Свидание через 9 лет

Белла Езерская

Прибытие

Наш самолет прибыл в одесский аэропорт 10 апреля в 9 часов вечера, поэтому мы не могли увидеть, как одесситы празднуют день освобождения Одессы от фашистских оккупантов. Утром город был пустынен. На Дерибасовской лениво тусовалась молодежь хипповатого вида. Вечером из интернета мы узнали, что события на Аллее славы все-таки происходили: одесситы возлагали цветы к Памятнику неизвестного матроса и дружно пели: «Пусть ярость благородная вскипает, как волна! Не обошлось без потасовки: под марш турецкого военно-исторического оркестра человек с искаженным ненавистью лицом швырял в кого-то камень. Серьезных националистических эксцессов камера, однако, не зафиксировала и слава Богу. Погода нас, увы, не баловала. Неделю было солнечно, но холодно. С моря дул пронизывающий ветер, последние два дня шел проливной дождь. Улетали мы утром 19 апреля, а 20-го всю трассу от Одессы до Киева завалило снегом. Ввиду раннего полета нам пришлось ночевать на вокзале. Это был опыт, которого лучше не испытывать. Отопительный сезон закончился 1 апреля. Комната ожидания, продуваемая насквозь ледяным ветром, встретила нас стройными рядами металлических стульев. Сердце пожилого служащего, наблюдавшего за нашими попытками как-то устроиться, не выдержало, и он молча, без нашей просьбы, вынес нам сиденье от стула (возможно, того самого 12-го) и кусок бесхозного картона. Спасибо ему! Одесситы не утратили чувства сострадания и доброты. Одного я не могу понять: почему нас (и других пассажиров) нужно было подвергать пытке холодом, если новый одесский аэропорт уже вступил в эксплуатацию на внутренних рейсах, как об этом объявил мэр Одессы Геннадий Труханов. Здесь может быть только одно: или вступил, или не вступил. А если еще НЕ ВСТУПИЛ — зачем трубить в фанфары? Перед кем отчитываться? Аэропорт строился пять лет, и до сих пор не вступил в строй. Сколько будут строиться взлетно-посадочные полосы для международных линий — можно представить. 2018 год маловероятен. Бюджет еще не утвержден. Пока что многие участки будущих полос уже распроданы под застройку.

Хозяин кофейной палатки на Соборной площади предложил мне стул. — Завтра опять будет дождь, — сказал он своему напарнику, молодому человеку лет 25-ти. Это означало, что завтра опять не будет работы. Мы разговорились. Я заметила, что на улицах совсем не видно стариков. Наверное, в такую погоду они не выходят из дому? — Не выходят? — сказал мой собеседник, — да их тут просто убивают! Попробуйте выжить на крохотную пенсию, которая полностью уходит на оплату квартиры и коммунальных услуг. А цены на эти услуги все растут и растут. А есть-пить надо? А платить врачам? А лекарства? Они им недоступны. Мы помолчали. — Но молодежи в Одессе наверно раздолье? заметила я, стараясь уйти от болезненной темы. — В Одессе работы нет, — четко сказал мой собеседник. Никакой. Нет промышленности — откуда может быть работа? Нет порта, пароходство распродано. Процветает торговля. Продают, перепродают. Торгуют, кто чем может. Челночат. Мальчишки 16 — 17 лет работают таксистами — на дорогущих машинах. Вот мой напарник, — он кивнул на молодого человека, — молодой специалист с высшим образованием продает кофе. Будущего у молодых здесь нет.

Поблагодарив за кофе, мы прошли в нижний неф Собора — поклониться праху Воронцова и его жены, Елизаветы Ксаверьевны. Из всего, построенного в Одессе после падения советской власти, Одесский Спасо-преображенский кафедральный собор — наиболее эффектное культовое сооружение. Собор был не построен, а восстановлен: его предшественник был разрушен большевиками в 1936 году.

Мы прошлись по Дерибасовской, по улице, на которой протекала моя послевоенная юность. На проезжей части стояли аляповатые вазы с искусственными цветами. Что они означают непонятно, но улицу они не украшали. Знаменитых часов, под которыми назначали свидания поколения одесских влюбленных, давно уже нет. Нет и главного одесского гастронома на углу Дерибасовской и Преображенской. На правой части улицы, (именуемой когда-то Бобкин-стрит) предусмотрительно выставил столики ресторан «Греческая кухня»; на левой в Городском саду вольготно уселся на скамейке Михаил Осипович Утесов, оставив рядом с собой место для желающих. В Одессе есть, где покушать, и реклама активно, хоть и не всегда остроумно, работает над тем, чтоб аппетит у одесситов не пропадал. Что бы такого съесть, чтоб похудеть? Советуем вам заказать ужин сегодня, потому что завтра вам опять захочется кушать. Кафе самообслуживания называется «Жарим-Парим». Булочки, запеканки, пельмени, вареники, сдоба. Как тут похудеешь? Борщи на первое, компоты на третье. Получается почти Жванецкому: когда у вас появляется первая клубника? Разумеется, мы не заглядывали в рестораны, куда первую клубнику, возможно, утром завезли из Турции или Италии. В кафе на Дерибасовской 22 нас не столько поразили вареники в сметане, сколько объявления: Соблюдайте чистоту, уважайте труд дворника (?). Окурки или бумажки бросайте только в урну. Родители, не разрешайте детям играть в футбол в здании (?!). Берегите жилой фонд (?). Запрещайте детям играть с огнем. И так далее. С мемориальными досками тоже не все понятно. Например, на здании Пассажа висит доска, удостоверяющая, что на этом месте когда-то стоял дом, где с такого-то по такой-то год проживал Лев Сергеевич Пушкин. А напротив, в здании канцелярии графа Воронцова, где его великий брат Александр Сергеевич бывал не однажды, никакой доски нет. Я уже не говорю о несопоставимости для русской литературы этих двух имен. Иногда встречаются надписи, о которых просто не знаешь что сказать. На тыльной стороне постамента памятника Льву Николаевичу Толстому выбито буквально следующее: Трудящиеся Ворошиловского района воздвигли этот памятник Льву Николаевичу Толстому в честь с 60-летия Великой октябрьской социалистической революции. Автор этого памятника Игорь Михайлович Бесчастнов сейчас проживает в Нью-Йорке.

Одесские мостовые — задача до сего времени неразрешимая. Александр Сергеевич явно польстил Одессе, заявив, что «скоро звонкой мостовой покроется спасенный город, как, будто кованой броней». В пушкинский год в Одессе только началось шоссирование улиц. Проезжую часть просто посыпали щебнем ракушечника, который во время дождя втаптывался в грязь. Спуски к морю мостили булыжниками, привезенными в трюмах судов. Тротуары — дошла очередь и до них — посыпали щебнем, а сверху клали ливорнские и мальтийские плиты, тоже привозимые на судах в качестве балласта. Но прочнее всех оказались итальянские лавовые плиты. Они еще сохранились в некоторых местах. Эти темно-серые плиты из лавы оказались самыми долговечными. Пушкинское предсказании сбылось лишь через 60 лет, когда Одесса была замощена гранитом. Гранитные мостовые, при их прочности, имели очень существенный недостаток: от соприкосновения с ними металлические ободья колес издавали страшный грохот, что превращало жизнь окружающего населения в пытку. В последней трети 19 века была предпринята попытка замостить Одессу плитками из венгерского керамита. Пробный участок из этих желтых плиток на пересечении Ланжероновской и Пушкинской улиц уже благополучно отметил свое столетие. Но венгерская фирма, по мнению Думы, запросила слишком высокую цену, и сделка не состоялась. Созданию отечественного керамита помешала Первая мировая война. А там началась революция — не до керамита было. Эти плитки — одна из одесских достопримечательностей. Тротуары сегодняшней Одессы мощены керамическими плитками, которые отваливаются, трескаются и ломаются. Хождение по ним требует внимания и сосредоточенности. По сторонам лучше не смотреть.

Может быть, стоит снова обратиться к венграм? Может, они с годами стали уступчивей?

Прогулка по городу

Мы остановились в гостинице «Центральная» на Преображенской против Соборной площади. Двухкомнатный(!) номер зарезервировали наши друзья Зина Луговенко и Лена Куклова с учетом центрального положения и наших финансовых возможностей. Само здание гостиницы старинное: высокие потолки, огромные окна, мраморные лестницы, литые решетки. Все остальное подходило под категорию** — две звездочки.

Мы ходим по городу моего детства. Оперный театр, филармония, Старая биржа, Лондонская гостиница на Приморском бульваре, Красная гостиница на Пушкинской. Литературный музей я не помнила: там тогда был облисполком. Это здание, бывший дворец князя Гагарина, отвоевал Никита Брыгин со товарищи, превратив его в чудо— музей, культурный центр города. Одна из брыгинских «девочек первой пятерки» Татьяна Ивановна Липтуга руководит музеем уже около сорока лет. Она увековечила память своего великого (не побоюсь этого слова) предшественника. И теперь бронзовый барельеф Никиты Алексеевича Брыгина украшает мраморные стены Литературного музея по праву. Ибо он — его основатель.

Гуляем по центру, держась подальше от стен. Под балконами советуют не ходить. Никогда не знаешь, в каком месте кирпич упадет тебе на голову. Валятся куски лепнины, фрагменты штукатурки. На Соборной площади от дома отвалился большой кусок лепнины. Обнажилась часть фасада научной библиотеки на Преображенской. Здание на углу Почтовой и Преображенской, где помещалась аптека Гаевского, наполовину закрыто полотнищем. Когда отреставрируют —неизвестно. Старая Одесса требует постоянной реставрации. Сейчас строители спасают знаменитую Потемкинскую лестницу. Есть в центре и новостройки: элегантная жилая высотка между Гаванной и Гоголя и модерный магазин Европа на Дерибасовской, который ей не к лицу. А внизу — крохотное чудо под черепичной крышей — домик 1819 года! Домик, помнивший Пушкина. Какое-то там учреждение разместилось, табличка висит на стене. Да этот домик в стеклянный колпак надо упрятать от температурных изменений.

Захотелось взглянуть на дом на углу Кузнечной и Спиридоновской, где я прожила половину жизни. Этот дом известен был как «Дом с рушниками». На его фасаде были вырезанные из ракушечника украинские рушники. Теперь рушники замазали, дверь закрыли наборным замком, но дом выглядит ухоженным. В этом доме до сих пор живет моя историческая подруга Доня Маренная: наши дети играли в одной песочнице. Мы встретились и — вспомнили молодость. Идем по Спиридоновской к гостинице. Фасады осели, штукатурка валится. Больше всего страдают водопроводные трубы. Они ржавеют и падают. В тех местах, где их заменяют — так и оставляют лежать. Ноктюрн на них уж точно не сыграть. Общая беда Одессы — оседание из-за катакомб, вырытых под нею во время строительства города. Ухожена и расширена Тираспольская улица, ведущая в Кишинев. По ней Пушкин въехал в Одессу. Предметом гордости является Тираспольская площадь, по которой пущен трамвай. Реставрируется Преображенская. Меняют трубы: водопроводные, канализационные еще какие-то. Тротуар завален глиной. Через рвы проложены хлипкие доски. Одесситы терпят. Говорят, закроют рвы, проложат рельсы, посадят цветы. Это потом. А пока к отелю ни проехать, ни пройти. Мы заказали машину в аэропорт у портье, и попросили Лену и Зину проследить, чтоб машина пришла в назначенное время и стояла там, где ее можно будет в темноте найти, Машина (вэн) пришла, элегантный служащий отеля в форме помог вынести чемоданы и лично повел меня к машине. Тем временем у вызванного экипажа произошло волнение. Мой элегантный провожатый мигом ретировался, и я с ужасом увидела, как Зина выбрасывает наши чемоданы из багажника. — Что вы делаете, — возопила я, — ведь этот заказ от отеля! Но Зина сверкнула на меня зелеными глазами и скомандовала: Скорей, машина ждет! Какая машина? Я ничего не понимала. Вскоре однако все прояснилось. Оказывается, на вэне, который пришел за нами — не было номера и опознавательных знаков. «Левый». Мы гуськом, волоча чемоданы, дошли до стоянки и, на счастье, сходу взяли такси, которое благополучно довезло нас до аэропорта. Такое вот приключение.

Одесса изменилась не только внешне — она изменилась демографически. Изменился ее дух, исчезли своеобразие, неповторимый одесский шарм. С эмиграцией она потеряла половину своих потомственных жителей. Их заменили приезжие из одесской области и других областей бывшего Союза. Для этих людей Одесса — это место, где можно найти работу. До истории Одессы, до ее культуры им дела нет. Остатки старой одесской интеллигенции концентрируются вокруг Всемирного клуба одесситов, филармонии, музея Пушкина, литературного музея, Дома ученых и. В этом культурном пространстве происходя встречи, выступления, выставки, концерты. Мы побывали на музыкально-литературном концерте Лены Кукловой в музее Пушкина, посвященному творчеству одесских писателей. Люди, несмотря ни на что, живут активной интеллектуальной и творческой жизнью. В здании благотворительной организации Гмилус Хесед (Добрые дела), мои друзья устроили праздничный пасхальный ужин, совместив его с днем моего рождения. Это был мой лучший день рождения. Мои «девочки» требовательно осмотрели мой туалет и нашли, что меня можно выпустить на люди. Я благодарю талантливую и неутомимую Анечку Розен, организатора и режиссера этого вечера, Люду Щербакову, Семена Вайнблата и всех, чьих имен я не знаю, за этот чудесный праздник. Я благодарю читателей, которые пришли на встречу со мной, за их теплые слова. И именно в этот холодный ветреный день я, как никогда раньше, ощутила кровную связь с городом, в котором родилась.

3 комментария для “Белла Езерская: Одесса 2017

  1. А вы ноктюрн сыграть смогли бы на флейте водосточных труб? Нефы бывают центральный и боковые, а не нижний.

  2. Странно, что литератор ни словом не обмолвилась о неповторимом одесском языке. Как я понимаю по идиотским рекламам-объявлениям (Что бы такого съесть, чтоб похудеть? Советуем …), он умер? Или еще немножко жив?

  3. 1) «Михаил Осипович Утёсов »
    2) Фасад… Водопроводные трубы.
    Наверное, Водосточные трубы

Обсуждение закрыто.