Борис Родоман: Прогулка художников в субботу 19 мая 2012 г.

Борца с богохульством, уничтожившего уникальную картину, в полицию не забрали. Православные граждане, разочарованные отсутствием погрома, не успокоились и собираются подавать на прогуливавшихся художников в суд за оскорбление религиозных чюйвствств. Композиторы и музыканты дрогнули и от аналогичной прогулки отказались.

Прогулка художников

в субботу 19 мая 2012 г.

Борис Родоман

Когда в начале шестого часа вечера я вошёл во двор дома № 2 в Бобровом переулке, что за домами Страхового общества на Сретенском бульваре, там было около двухсот человек: художники, их друзья и знакомые и несколько полицейских. Два офицера полиции стояли около Юрия Самодурова. Одному из них, подполковнику, Ю.С. показывал полученное им накануне предостережение прокуратуры, из коего можно было сделать вывод, что акция запрещена, несмотря на ранее данное и не отменённое разрешение. Договорились всё же считать акцию разрешённой, после чего полиция покинула двор, но осталась стоять в переулке снаружи. Я понял, что давить теперь будут нарушениями правил уличного движения.

Самодурова в каждой точке двора обступали от одного до двух десятков корреспондентов, многие со штативами, один залез на пожарную лестницу. Всего корреспондентов было не менее полусотни. Они допытывались, нет ли в акции политического протеста и не связана ли она с демонстрациями «оппозиционеров». Самодуров такую связь отрицал, на том основании, что мероприятие готовилось давно, задолго до нынешней протестной волны. Я с ним поздоровался и обменялся репликами только раз во дворе, а больше не общался. Он отдавал распоряжения своим слабым и высоким голосом, а применять мегафон нельзя, ибо тогда это был бы митинг или демонстрация, что запрещено. Перед собравшимися выступил чиновник в коричневом костюме — С.А. Капков, видный деятель футбола, начальник департамента культуры Москвы; тем самым дал мероприятию зелёный свет.

Большинство экспонатов располагались на самодельных тележках в виде фанерных платформ с четырьмя колёсиками. Среди художников было немало школьников, преимущественно девочки. Их окружали одноклассники. Одна ученица седьмого класса, т.е. 13 лет, представила сооружение «Интерактивная любовь»: половина юноши и половина девушки, разделённые экраном, но соединённые проводами на уровне мозга, сидят перед компьютерами. Это было самое понятное произведение. Я бы его назвал «Разделённая любовь». У другой юной художницы за спиной были ангельские крылья в виде венка из обрывков печатных изданий. В прочих творениях никакую связь между названиями и содержанием угадать было невозможно.

Один художник нёс очень реалистичный портрет В. Путина, с весёло-хитрым выражением лица сидящего на корточках над каким-то дощатым настилом, но в застёгнутых брюках (и вообще, в полном костюме). Другой творческий деятель толкал тележку с серыми деревянными граблями, которые мог взять любой желающий. После того, как грабли были разобраны (на некоторые из них повязали белые ленточки), художник продолжал вести тележку. Ещё ехала и трещала какая-то машина с деревянными зубчатыми колёсами. Много внимания привлекла клетка, наполненная красными воздушными шарами. На одной тележке две золотые рыбки совокуплялись как звери. Один старик катил за собой детский игрушечный автомобильчик.

Настоящую сенсацию произвело и всех заслонило, в ущерб прочим художникам, передвижное пианино, за которым постоянно кто-то сидел и играл джазовую мелодию. Этот инструмент помогал продвигать сам Самодуров, а я волновался за него, как бы он не надорвался и не заработал инфаркт.

Я так и не понял, как называются такого рода произведения искусства. В Интернете кто-то написал: если художник, положим, какает (публично совершает то или иное действие), то это перфóрманс, а если демонструирует публике каку-бяку (или иной артефакт), то это инсталляция. Я решил придерживаться этой терминолексики.

Полиция встретила кортеж указанием двигаться только по тротуару. Шаг в сторону рассматривается как побег от законности со всеми вытекающими последствиями. На преодоление около 150 м от выхода из двора до бульвара ушло минут двадцать, если не полчаса. Полицейские перекрыли собой и своей машиной проезжую часть узкого Милютинского переулка, уставленного припаркованными автомобилями. В переулке не было никакого уличного движения, и даже местных прохожих я не заметил. Внутри Бульварного кольца осталось мало постоянных (ночных) жителей, и почти все они week-end проводят вне Москвы. Один громоздкий экспонат пришлось разбирать и собирать заново, так как он не проходил по узкому тротуару между стеной дома и припаркованным автомобилем. Со стороны это смотрелось как карнавальное шествие, но для карнавала отводят проезжую часть улицы, а тут загоняют на тротуар. Переход через улицы по светофору оказался самым трудным делом. На пути прогулки везде выставили ручных регулировщиков движения.

На Рождественском бульваре — самой крутосклонной из крупных улиц Москвы, где не ходит никакой общественный транспорт (раньше ходил только трамвай), пианино покатилось под гору легко и весело. Журналисты и прочие участники шествия окружили одинокого борца с богохульством, который, как я потом узнал из СМИ, только что порвал одну картину, в которой усмотрел защиту Pussy Riot, посмевших обратиться к Богородице с несанкционированной молитвой. Я этого произведения, к сожалению, не видел; во дворе не заметил, а увидеть что-то новое на ходу было трудно. У меня родилось двустишие:

Pussy Riot, Pussy Riot
Православных обсерают.

Произносить его надо с интонацией Иосифа Бродского, т.е. протяжно и монотонно-завывательно, иначе никакого поэтического эффекта не будет, я вас уверяю.

На Рождественском бульваре число участников гуляния возросло до 300 — 400, а к концу, по данным «Эхо Москвы», до 2 тыс., но мне казалось, что не больше тысячи.

Внизу бульвара, где раньше была большая общественная уборная (ныне, по-видимому, переоборудованная в ресторан), нас встретили какие-то мужчины, спокойно раздававшие листовки с призывом присоединиться к православной церкви. Других происков «тёмных сил» не было. Всю дорогу нас сопровождала сумасшедшая женщина климаксного возраста, выкрикивавшая что-то политическое, но не ясно, за или против кого.

По пологому Петровскому бульвару поднялись легко; вверху была площадка, с которой удобно встречать всю процессию. Я радовался обилию детей и молодёжи. Это был очень милый междусобойчик. Люди все были приятные и как будто давно знакомые, но мне совершенно чуждые. Ни с кем из них я за три часа шествия не перекинулся ни единым словом. Художники демонструировали свои опусы друг другу, своим друзьям и журналистам из телевидения. Думаю, что отклик в СМИ будет слабым за отсутствием ожидавшихся скандалов и задержаний.

По бокам у входа на Петровский бульвар стояло по паре омоновцев. В годы моего детства там ещё сохранялись турникеты от коров, которых, впрочем, в то время в центре Москвы уже нигде не было. В начале Крапивенского переулка стоял автозак.

С огромным трудом, но и со смехом, преодолев подступы к сложным переходам на площади Петровских ворот, кортеж сгрудился у входа в Музей современного искусства (Петровка, 21). Для меня это был повод посетить данный музей бесплатно (в Международную ночь музеев). Проезжих ворот со стороны Петровки не было. Большинство экспонатов, в том числе пианино, не могли пройти через металлоискатель и остались на улице, а с ними и Самодуров. Протаскивать эти вещи через калитку для выхода не разрешалось

Весь маленький двор музея был густо уставлен гигантскими (высотой 3 — 4 м) фигурами грузинских крестьян, их всего было штук 30 — творения З. Церетели. Лишь в симбиозе с этим скульптором могло жить в музее прочее современное искусство. Он же изваял фигуру В. Высоцкого, который, с гитарой в руках, левой ногой попирал высокий табурет, а за спиной у него вместо рюкзака была церковь.

Открыли вход в музей и запускали маленькими группами. Я вошёл. На первом этаже был простой коридор и по сторонам небольшие комнаты без окон. Под ногами в коридоре и в комнатах простирался ковёр в виде газона с почти одуряющим запахом свежескошенной травы (переборщили с химией). Некоторые посетители были босыми. Когда это они сняли обувь и где её оставили? (Впрочем, один художник из нашей процессии всю дорогу шёл босиком). Войдя в комнату, молодёжь ложилась на «травянистый» пол. На стенах висели черно-белые фотографии каких-то поверхностей, похожих на грунт или ткань.

В конце коридора светилось, как выход из туннеля, белое полотно, на котором изображены серые силуэты птиц, похожих на канцелярские галочки, это называлось «передача идей при помощи birding’а». В одной из левых боковых комнат, совершенно затемнённой, высвечивались на черной стене, как мелом на доске, какие-то надписи на языке, среднем между русским и английским. Из биографии одной художницы, более обширной (по занимаемой площади текста), чем её творения, я понял, что вся моя жизнь, взятая как целое, и с теоретической географией, и с каждой каплей спермы, — и есть настоящее искусство, оно моё, а чужого мне не надо. И мне можно наплевать на их искусство так же, как им наплевать на моё.

Искусство нонконформистов есть самое сильное стимулирование нового конформизма. Если ты не запел осанну новым кумирам, то ты не продвинутый, не созвучен эпохе, изгой в «современном» обществе. И многим приходится притворяться, будто они видят, что король одет. Это относится и ко всему нынешнему постмодернизму. С такого рода мыслями, отнюдь для меня не новыми, я, отказавшись утруждать себя подъёмом на верхние этажи даже на лифте, покинул музей, но мне почему-то ещё хотелось взглянуть на Самодурова и пианино. Они укатились на следующий, Страстной бульвар, и я мимо памятника В. Высоцкому потащился за ними. Девочка лет девяти вызвалась сыграть на этом пианино вальс. Её усадили на табурет и под её музыку поехали дальше.

Я отстал от них и присел на скамейку перекусить. Подошёл молодой человек и предложил поставить подпись за проведение референдума, нужно ли предать суду бывшего президента Д.А. Медведева. Им не хватало моего голоса, чтобы набрать необходимые два миллиона. Но надо было указать свою фамилию и адрес, а я, конечно же, отказался. Пока шла беседа и я излагал свои взгляды, мимо прошёл, приплясывая, кришнаит с хохолком на голове и в балахоне. Демонструация своей «нетрадиционной» конфессиональной принадлежности — это, оказывается, тоже художественная акция (перформанс). За кришнаитом среди белых знамён шагал Ю. Самодуров, изменивший своему фортепьяно. На прозрачных полотнищах были наклеены серебристо-белые буквы каких-то вроде бы неполитических речений, прочитать которые невозможно за недостатком ураганного ветра (см. приложение).

Обратный проезд пианино вниз от Нарышкинского проезда прошёл незаметно для меня, вероятно, по параллельной аллее за моей спиной, когда я ещё сидел на скамейке. Оказалось, что художники возвращаются в прежний двор к девяти вечера. Но как же Самодуров будет толкать пианино вверх по крутому Рождественскому бульвару? Я не стал туда подниматься, а уехал домой со станции метро «Цветной бульвар». Всего, по моим измерениям, процессия художников прошла 3,8 км.

По радио и в Интернете прошло сообщение, что на акции художников задержано два человека за раздачу политических листовок, не имеющих отношения к современному искусству; в то время как более полусотни затолкали в автозаки в других местах Москвы на протестных тусовках в тот же день и вечер, 19 мая 2012 г. борца с богохульством, уничтожившего уникальную картину, в полицию не забрали. Православные граждане, разочарованные отсутствием погрома, не успокоились и собираются подавать на прогуливавшихся художников в суд за оскорбление религиозных чюйвствств. Композиторы и музыканты дрогнули и от аналогичной прогулки отказались. Некоторые из них обещают выступать на митингах.

Приложение: надписи на знамёнах

Автор Маргарита Новикова

ОБЛАСТЬ ПРОЗРАЧНОСТИ

Прозрачный мир — потому, что хрустальный
прозрачный день потому что призрачный
прозрачная бухгалтерия чтобы честно
прозрачная политика чтобы правда
прозрачная экономика чтобы дело
прозрачные выборы чтобы не стыдно
прозрачные флаги потому что нежно
и все-таки они белые
потому что чистые

Шествие с прозрачными флагами: Мария Арендт, Наташа Арендт, Маргарита Новикова, Елена Рубинова, Ася Тавелинская+1, Лена Казакова, Саша Мамаева, Аннушка Броше, Женя Габриэлев. Список варьируется.