Рубрика: Былое и думы

И вот спустя почти шестьдесят лет, получив драгоценную запись, я делюсь своей радостью со школьным другом, живущим в Америке, и узнаю́ от него, что в их эмигрантских кругах хорошо знают эту песню, поскольку её рефренная строчка может относи́ться и к Трампу. Песня исполняется, она живёт, её поют!..

Редко теперь смотрю футбол по ТВ. И не потому, что стал футбол хуже. Во многих отношениях лучше, ярче, красивее. Вот выходят на поле огромных стадионов черные и белые звезды — сколько длинноволосых красавцев! Кумиры миллионов, да и сами миллионеры. Все умеют, все могут. А мне чудится наша Восточная трибуна…

Вспоминая свои молодые годы, трудный и болезненный путь избавления от инфантильности, преодоление неопытности и просветление «розовых очков», я сделал «психологическое открытие»: подъём к взрослению происходит ступенчато. Рывки в мироощущении фиксируются сознанием сразу после случившегося, но быстро забываются.

Главная подоплека того хрущевского «взрыва» очевидна. Совсем недавно ему пришлось отозвать с Кубы ядерные боеголовки, что в глазах партийных ортодоксов было поражением. Дабы компенсировать провал, решил взять реванш на новом витке холодной войны. Манеж оказался удобной трибуной для объявления нового курса.

Подойдя к автобусу, узрел хорошее девичье лицо. «Проше!» — сказал по-поль­ски (потому что Польшу обожал), делая широкий жест в сторону дверей. «Чы пан ест полякем?» — ответила она тоже по-польски, и этим я был сражен наповал… Уже сорок лет мы вместе. Таня мне послана Бо­гом.

Иерусалимский боксерский клуб братьев Люксембург, второе десятилетие 21 века. И вновь я поднимаюсь на серый помост под яркий свет ламп, чтобы снова, уже в который раз, но теперь уже на рубеже 70 лет, отстоять свое, узаконенное в предыдущих турнирах, право называться чемпионом вечного города Иерусалима.

Мощные антиармянские погромы, прошли 13-20 января 1990 в Баку. Фактически, погром прекратился только, когда дивизия полковника А. Лебедя полу-самовольно вошла в город. Здесь явно проявилась политика потворства погромщикам со стороны не только местных властей, но и центральной власти СССР.

А теперь, держа перед глазами то письмо, можно еще предположить, что лауреат Сталинской премии, зная тогда о задуманном Сталиным злодеянии, хотел как-то его предотвратить. На что надеялся? Знал ведь, что никто никогда не мог повлиять на тирана-параноика. Только его своевременная смерть спасла евреев.

Вынимаю старую, старую фотокарточку однополчан отца из неведомого Бранденбурга с почти стертой надписью на обороте: «Товарищу Зиновию Иофо…». Значит, он был хороший товарищ и солдат. Он любил вальс «На сопках Маньчжурии» и часто напевал слова из него. «Тихо вокруг, ветер туман унес…»

Я родился в России, на родине «Капитанской дочки», в Оренбурге, тогда Чкалове, куда были эвакуированы с военным заводом из Одессы мои родители. Причём в тот день и час, когда началось наступление на Берлин. Может быть, это и заложило в мой характер нечто такое, что ведёт по жизни.

Сейчас тот же Мясников предлагает Алексею Навальному сотрудничать с российскими врачами для определения его болезни. С теми самыми, которые объявили Алексея диабетиком… Или всем известный доктор Рошаль, роль которого в событиях в Беслане и в «Норд-Осте» я помню очень хорошо. Роль со словами: «Чего изволите?»

Интересно, «какими глазами» можно увидеть в концлагере светлое будущее всего человечества — коммунизм? Над этим не задумывались советские мастера пропаганды и оболванивания масс… Им надо было убедить всех — от мала до велика — что «дедушка Ленин» был самым человечным из людей.

Игнатьев был исследователь высокого класса. И если теперь ученые, аспираннты и студенты имеют возможность глубоко изучать российскую внешнюю политику с конца 19-го в. до Октября, то это и его заслуга Каждый факт был им проверен трижды, каждое слово взвешено. Говоря словами Пушкина, «он вечный был работник».

Считал, да и сей­час убеждён: каждый нормальный человек (не дурак, а именно нормальный), если только себя уважает, должен учиться наилучшим образом. Самоутверждение человеческой личности начинается именно в школе.

Где-то читал, что достойный, мыслящий человек, должен регулярно менять свои взгляды. Что делать, этому критерию явно не удовлетворяю. Сравнение с сегодняшним днём того, что было 18 лет сему назад показало, что и окружающий меня мир не изменился за эти годы до неузнаваемости…

Парадокс — наука развивается, делает величайшие открытия, техника достигает огромных высот. Человек вышел в Космос! А человеческое сознание — как в каменном веке. Тут и задумаешься — а надо ли человеку там бывать? Он же, по своему обыкновению, начнёт гадить и в Космосе!

Когда мы проезжали через не очень благополучный район Квинса на остановке в вагон вошли два черных парня… я увидел, как один указал на меня приятелю и я услышал: а вот этот вот волосатый в очках вроде, как хочет нам дать 10 долларов? На что второй ответил: А может у него …

Они все завидовали радистам, потому что нам выдавали спирт. Раз в полгода, для протирки контактов — говорили, платиновых. На них образовывался нагар — от электрической дуги, сплавлявшей пыль, собранную из воздуха. Нагар нарастал быстро еще и потому, что мы пинали ногами блок контактора, когда он не сразу срабатывал.

Работница в синем халате охотно объяснила мне, что туалет во дворе. Недалеко от забора был приварен к вбитым арматурным ножкам большой стальной лист, не доходящий нижним краем до земли, — это оно?! Если ты облегчался с одной стороны листа, то тебя мог видеть весь трудовой коллектив, если с другой — …

И вся многочисленная рать общественно партийных чиновников куда-то сгинула, как страшный сон. Но по дороге прихватив, кто что мог. А почему бы и нет. Потом же все равно никто не хватится. Некому. Народ же у нас такой. Растащили по домам. И попрятали — в закрома, но уже в свои, в …

Воспоминания брата, которые предлагаются вниманию читателя, написаны от руки на трех с половиной листочках, вырванных из тетради в клеточку. Это, фигурально выражаясь, «записки на манжетах», а не дневниковые записи в хронологическом порядке. Так бывает: что-то вдруг вспомнилось и тут же вылилось на бумагу.